Чёрная герцогиня
Вдруг я увидела вырезанные в камне надписи и цифры:
– Антон! Смотри! Дай фонарь или лучше подержи гобелен, – попросила я.
Супруг отодвинул гобелен, и мы увидели выскобленные в камне надписи: Adelaida, Anna puella, римскими цифрами были отмечены даты 1425 год, 1427 год.
– Антон, смотри… – я указала мужу на 1764 год, далее следовал 1859, – я не понимаю, кто‑то приходил и дописывал даты?
– Если даты подлинные, это не могли быть хозяева. Может, семейная традиция?
Антон левой рукой держал гобелен и ей же оперся о стену. Внезапно из открывшейся части стены вывалился завёрнутый листок…
– Давай посмотрим! Вот это да, – меня трясло от предвкушения: наше расследование обретало смысл.
Нашему взгляду открылись записи на среднефранцузском языке, но! На современной бумаге…
– Что за чёрт? – я была удивлена.– Бумага обычная, А4, но написано всё таким древним почерком.
– Интересно, чьи это шутки? – муж напрягся.
В записке нам удалось прочитать следующее: «Я вернусь… никто не может меня выгнать из моего дома… я жила здесь всегда… я буду возвращаться, сколько смогу… так было все века, и сегодня 2015 год».
– Боже! Антон, мне страшно, может, это шутка? – я занервничала.
– Ерунда какая‑то! 2015 год! Может, в этом замке живёт сумасшедший, который это пишет? – мужу всё это нравилось ещё меньше. – Наверно, это граф, у него такой бегающий взгляд.
– Давай посмотрим, есть что‑то ещё за гобеленом! Наверно, поэтому девочка здесь и сидела, она писала записки и оставляла их в стене.
Мы сорвали гобелен и увидели углубление с нишей. В ней стоял ларец, благо он легко открылся, и действительно, там были некоторые бумаги, но немного.
Это были обычные дневниковые записи. В одном из самых странных было написано: «Мне страшно и одиноко… Нас может вырвать сила… Мама упражняется в колдовских ритуалах, из‑за которых мы все в опасности… Звуки воды раздаются надо мной, как дьявольская музыка… Помогите мне, помогите…»; «Любовь больше не заходит в этот дом, кто спасёт нас проклятья?»; «Моя мать чёрная герцогиня, иногда я боюсь её».
– Очень странные письма, – прокомментировал мой супруг, – честно говоря, после всего увиденного у меня больше вопросов, чем ответов.
– Подписываюсь под каждым твоим словом… Но что же случилось с этой девочкой? Вообще, куда она делась? Она же не могла быть вечно маленькой девочкой… Но, судя по интерьеру, она как – будто всегда была подростком…, а потом куда‑то делась… И, почему она боялась свою мать, герцогиню Луизу? Чёрная герцогиня… Боже, и вид у девочки какой‑то зловещий… У меня мурашки от этой комнаты, ощущение, что кто‑то здесь находится прямо сейчас, идём отсюда…
Что ж, поездка становится всё интереснее. Меня не покидало чувство тревожности во время всей этой экскурсии.
Мы решили подняться выше, хотя было очевидно, что ступеньки наверху истончились и крошились от времени. Это могло быть опасно. Но нас, конечно, уже было не остановить. Третья дверь, ведущая в очередную спальню, поддалась так же легко, как и остальные. Справа от неё, тоже на гвозде, висели старинные чётки.
Войдя внутрь, мы увидели небольшую односпальную кровать. Очевидно, здесь жил ребёнок, не достигший подросткового возраста, судя по размерам спального места. На детских столиках стояли деревянные игрушки: лошадки, солдаты. Каждая деталь кричала: эта комната принадлежала мальчику… Это было очень трогательно. Пустая детская всегда навевает грусть, особенно в таких больших заброшенных помещениях. Что же произошло с этими детьми?..
Вдоль стены так же стоял платяной шкаф, а напротив кровати выстроился огромный камин. Дверцы у шкафа отсутствовали, и внутри, кроме пыли, не было нечего. На полу стояли сундуки. Я открыла один из них. Там лежала плохо пахнущая детская одежда, ночные рубашки, маленькие камзольчики, простынки с большими дырами. Запах появился оттого, что одежда попросту задыхалась в этом сундуке и её много лет даже не проветривали. Хотя бы ради уважения к истории надо было бы тут всё привести в порядок. Судя по размеру одежды, мальчику было лет десять. У меня на глаза навернулись слёзы… Это так странно, ведь когда‑то эти люди здесь жили и, наверно, были счастливы…
– Боже! Вот это да. Дюпре обладают просто огромным историческим богатством и так небрежно к нему относятся. Я не понимаю их. Зачем было запирать эту башню? Это очень странно… От самих себя?
Я искренне не понимала происходящего. Ведь как раз подобная экспозиция могла принести хорошие доходы, которые можно потратить на ремонт старых частей замка. Да и зачем было наглухо закрывать эти башни, учитывая ценности, которые тут находятся?
– Да, в этом есть что‑то ненормальное… Ставить запоры от самих себя и разводить такую антисанитарию, и эта пентаграмма на двери. Я, признаюсь, тоже не пойму. Думаю, есть какая‑то причина, о которой мы не знаем. От туристов достаточно было запереть двери. Ну, конечно, не считая тебя, дорогая, – Антон пытался шутить, но было очевидно, что ему не по себе.
– К тому же очевидно, что эти комнаты не изменились с древнейших времён и никто тут не жил, кроме первых хозяев. Как такое возможно? – продолжила я мысль.
– Не понимаю… – и никто из нас не понимал.
Через десять минут мы поднялись выше. Это должна была быть последняя спальня в этой башне. И снова на двери я заметила чётки. Я сняла их, чтобы лучше разглядеть. Это были обычные церковные чётки, но зачем их вешать у каждой двери? Может, это такая французская традиция?
Муж толкнул дверь… Я не удержалась от громкого возгласа:
– Боже мой, Антон! Это Диснейленд! – моей радости не было предела.
Это была детская потрясающей красоты. В готическом стиле, но отделана как‑то светло для того времени. Деревянные потолки, железная люстра, только вот дерево было светлого оттенка. В отличие от других комнат, даже стены здесь обили деревом, на котором вырезали различные средневековые сюжеты из святого писания. На стрельчатых окнах виднелась мозаика с изображениями католических святых.
Однако и эта милая комната не была лишена своей жуткой странности… По полу стелился жидкий, еле заметный туман. В комнате. В жилом помещении. Я сбилась со счёту, когда прикидывала, сколько раз я испытала шок за этот день.
– Ты тоже это видишь? – спросила я мужа, стоя на пороге.
– Туман! Что за чертовщина??! – Антон ощутимо напрягся. – Смотри, он просачивается с потолка, – муж указал в отверстие над окном, еле видное, действительно оттуда текла струйка тумана.– Надеюсь, на полу нет ловушек типа змей…
– Давай осторожно здесь… – сказать, что я была напугана, – ничего не сказать, – Давай посмотрим, что это за странный шкаф. Кстати, где же здесь кровать для ребёнка?
