Чёрное золото

Тот кивнул головой и сказал:

– Пусть занимаются!

– А я бы мог антиугонки устанавливать, ремонтировать электрику машин, – предложил командир БЧ‑7. – Это несложно и потребность есть. Сейчас много автохлама гонят из Японии и Южной Кореи. У меня знакомец с «Бреста» из лётчиков занимается. Леня Балуевский. У него фирма. Он давно предлагал мне заняться. Да некогда было. А здесь почему же нет? Если для пользы дела и корабля. Надо только место найти, где это делать. Если Лёня предложит на его площади, то и проблема решена. На первое время можно взять инструменты с корабля из ЗИПов. А потом заработаем и купим.

– Насчёт купим. Все заработанные деньги мне. Мы с замом и начфином составим нашу финансовую группу. И раз в месяц отчёт перед вами. Что сколько и куда. Деньги не могут не появиться. Они будут, и если вы доверяете мне и заму, то мы будем этим заниматься. Если доход будет значительным, то можно будет и премии выплачивать и материальную помощь нуждающимся. И вообще, товарищи офицеры, я дал вам направление для вашего творчества. Продумайте все, как следует, подберите себе людей, найдите место приложения своих сил. Я жду вас с предложениями в своей каюте после ужина. Побеседую с каждым. Я думаю, что с замом по воспитанию мы все подробно обсудим предметно. Постараемся учесть все риски. И будем делать. Выживать. Как это сделал барон Мюнхгаузен, который вытащил сам себя за чуприну из болота.

– Товарищ командир, а давайте назовём нашу задумку «операцией Мюнхгаузен». Непонятно со стороны, но здорово, – со сверкающими глазами предложил штурман.

– Мюнхгаузен? – усмехнулся командир. – Пусть будет Мюнхгаузен. Это даже занимательно. Мы все же военные люди и любое действие должно иметь своё название. Но как человек военный я понимаю, что в какой‑то мере наши действия будут носить неофициальный характер и в чем‑то входить в противоречие с законом о воинской службе и нашими уставами, прошу научиться всех держать язык за зубами, даже с самыми близкими людьми. Иначе вы можете подвести всех нас. И ещё у меня лежат рапорта части наших офицеров и мичманов на увольнение в запас досрочно. Как быть – давать им ход?

– Нет, товарищ командир. Пока верните, – сказал Кузьмин, и его поддержало большинство желавших уйти с корабля.

Командир встал и продолжил:

– Но условие, товарищи офицеры, одно. Корабль должен быть боеготовым всегда. Поэтому не более пятидесяти процентов офицеров и экипажа могут работать, остальные должны служить, нести наряды и вахты, расходничать, заниматься уборкой и так далее.

Кузьмин покачал головой, но с командиром согласился.

– Вот это все продумайте и мне на согласование, – командир встал, и быстрым шагом вышел из кают‑компании.

– Товарищи офицеры! – запоздало закричал старпом Мещеряков.

Командир лишь махнул рукой.

– Работайте! Все беру на себя.

Весь день офицеры обсуждали инициативу командира, собирали бригады из матросов и мичманов. Каждому нашлась работа. И что самое главное, идея командира вызвала большое желание всех членов экипажа в ней поучаствовать.

А вечером за ужином и потом за вечерним чаем горячо обсуждали все свои действия и предложения у командира. Обсуждение ушло далеко за полночь. Спорили, горячились, доказывали свою правду и предложения. Все офицеры и мичмана даже забрали у командира свои рапорта на увольнение из армии. Служить становилось интересно.

Уже через неделю в кубриках и кают‑компании появились грибы и рыба, гребешки и чилимы.

Корейцы периодически привозили на корабль свои продукты, а много добываемого матросскими бригадами в тайге и в море продавалось на рынках Приморья через корейские фирмы.

Получали за это деньги, живые деньги, на которые можно было что‑то приобрести необходимое для корабля.

Когда на корабле нет дела, начинаются различные проступки, происшествия. А здесь всем было дело, которым занимались с огромным удовольствием. Каждый делал то, что умел и что мог.

Фрегат «Яростный» стал уже через полгода резко выделяться в лучшую сторону и по дисциплине среди всех кораблей Тихоокеанской эскадры. Его стали замечать начальники, отмечать в положительную сторону.

Охотничья бригада обосновалась на хуторе матроса Архипенко, за Келлеровкой. Получая лицензии на отстрел тех или иных животных, они поставляли к столу матросов и офицеров экзотическую дичь.

В санчасти корабля стала постоянным лечебным средством женьшеневая настойка матроса Архипенко. Грибы, ягодные варения, мед были на корабле постоянным деликатесом на столах кают‑компании и столовых матросов.

Уже через полгода на столы и в кают‑компанию начала поступать продукция со свинофермы и кроликовой фермы.

В неофициальном банке корабля появились значительные деньги, которые шли на поддержание корабля в исправности, материальной помощи тем, кто в ней нуждался. Начали выдавать матросам, мичманам и офицерам неофициальную зарплату.

 

 

По сути, корабль превратился в большую фирму, работающую с большим положительным эффектом, но без уплаты налогов, то есть с нарушением закона. Да и не могли военные зарегистрировать никак и нигде свою фирму.

Однако командир, собирая офицеров и мичманов, говорил об этом:

– Для меня главное сохранить корабль в боеготовности, чтобы, когда он понадобится стране, он мог выполнить любое боевое задание. А средства, которыми я пользуюсь для этого, могут быть любые.

И офицеры, и матросы верили своему командиру, и экипаж корабля не просто выживал в сложной обстановке, а жил, можно сказать, неплохо.