Чёрное золото
– Радий Петрович! Ты меня ставишь в тупик своими философскими размышлениями. Я также, как и ты боюсь и непродуманных до конца решений, и дураков начальников. На большинство твоих вопросов я пока не могу тебе ответить. Но обещаю, что все их задам начальнику штаба флота и начальнику штаба эскадры и пока не будет ясности, я в море корабль не поведу. Ты меня знаешь не один год, и знаешь, что местом, должностью и званием я своим не дорожу. Для меня важнее своей жизни мои людей. Но там захвачены пиратами тоже наши люди, и мы должны все сделать, чтобы их освободить. Ты правильно сказал, что та же проблема у нас и с горючим, и с продовольствием. Я задал на совещании у командующего этот вопрос начальнику тыла флота, и он заверил, что думают на самом высоком уровне. Москва решает. Пока могу ответить только так. Но заявки на обеспечение прошу подать сегодня же в свои управления и лично встретиться с начальниками управлений и задать им все неясные вопросы. А я буду все тонкие места тоже брать на карандаш и решать по мере поступления, – командир рукой взъерошил волосы, – еще вопросы есть?
– У матросов нет вопросов! – сказал штурман, выражая общее мнение.
Все согласно закивали головами. Если бы у кого‑то были вопросы, их задали бы немедленно. Но все пока обдумывали и пережевывали полученную информацию.
– Старпом, есть вопросы? – спросил командир.
– Я думаю, что перед походом будут проверять нашу документацию. Это сложный момент, учитывая, что ЖБП не велись и планы не составлялись. Я думаю, надо подбить, а то нас проверят при проверке готовности к выходу в море и могут быть вопросы.
Командир лишь кивнул головой, внутренне понимая, что заполнение планов, ЖБП будет только отнимать много времени у командиров БЧ, но выразить несогласие не смог. Старпом был прав. Документы должны быть заполнены.
– Я понимаю, что это формальность, но ее надо выполнить и изыскать время.
– Зам, вопросы есть? – спросил командир зама по воспитанию.
Тот встал, одернул темно‑синюю куртку и, поморщившись, сказал:
– Товарищ командир, насколько я знаю руководящие документы по подготовке к боевой службе, там на приготовление дается минимум месяц.
– И что, зам? Что ты предлагаешь с этим выйти на флот или эскадру и потребовать месяц? Никто не даст больше недели. Хорошо нас хоть не завтра выбрасывают. У нас не пройдено размагничивание, не пройдена мерная линия, не отстреляны положенные упражнения. И кто нам даст на это время?
Зам что‑ то записал в своем блокноте.
– Хорошо, я задам эти вопросы в нашем управлении воспитания. Второй вопрос. У нас возможно кто‑то не захочет идти на боевую службу или боится. Всякое бывает. Пусть скажут и нам их, наверное, заменят. Я думаю, что нежелающих идти на море брать туда силой не надо. А желающих идти на службу найдется достаточно и на других кораблях эскадры. Всем надоело безделье. Я думаю, что чем раньше мы проведем замены, тем быстрее новые люди втянутся в процесс подготовки. И третий вопрос по годкам. Через три месяца – увольнение в запас очередного года. Что делать?
Командир пометил в своей тетради вопросы и ответил заму по воспитанию:
– Все вопросы правильные, Михаил Прохорович. Товарищи командиры БЧ, до двадцати часов по очереди зайдите ко мне и доложите по всем этим вопросам, плюс ваши вопросы, касающиеся подготовки. Надо поговорить с каждым человеком. Будем тогда решать вопросы о замене, и доложите, сколько у кого в боевых частях и службах старослужащих матросов уходит в запас осенью. Разберитесь. Мне надо представлять, что докладывать в эскадру и на флот, – с этими словами командир встал.
– Товарищи офицеры! – скомандовал старпом.
Все дружно встали.
– Товарищи офицеры! – сказал командир, собрав свои бумаги и направляясь к дверям кают‑компании.
Вечером на докладе командиров боевых частей старпом передал, что командир перенес доклады на следующий день, так как его вызвал к себе начальник штаба флота.
Вернулся командир на корабль около двух часов ночи и запретил будить командиров боевых частей.
Флот готовил корабль к выходу, а это весьма непросто дело.
Утром следующего дня на причале выстроился поток грузовых машин из различных управлений флота. Грузилось продовольствие, оборудование, техника, ЗИП.
Боря Покатин вечером получил денежное довольствие. Как называл Кузьмин – «денежное удовольствие» и сразу раздал за много месяцев всему экипажу.
На корабле работали с утра представители промышленности, занимавшиеся ремонтом и обслуживанием технических средств и вооружения. Где‑то что‑то красилось, приводилось в порядок. Прибывали матросы, старшины, мичмана и офицеры из рабочих бригад, работавших по операции «Мюнхгаузен». На ночь была запланирована погрузка артиллерийского и торпедного боезапаса.
Кузьмин раскладывал карты, проверял штурманские приборы. В ходовую рубку пришел сияющий Ким с представителями промышленности.
– Флот нам выделил новую радиостанцию «Рейд‑2», будем устанавливать в ходовой рубке.
– Ким, у тебя что, радиостанций не хватает? – спросил, занятый работой Кузьмин.
– Ты не понимаешь, Леша, это стационарная радиостанция повышенной мощности, есть даже каналы космической связи. Это шедевр, о котором только могут мечтать связисты. Дальность охрененная.
– Товарищ старший лейтенант, там морпехи прибыли к нам! – вбежал в ходовую рубку матрос Архипенко.
Ким и Кузьмин выскочили на сигнальный мостик и увидели, что у разгружающихся машин протискиваются черным ручейком морские пехотинцы в черных курточках с красным якорем в штате на левой руке, в черных беретах с якорьками на красном треугольнике. Каждый из них нес автоматы и вещмешки гигантских размеров. Самый здоровый тащил пулемет. Несколько человек несли еще какие‑то зеленые ящики.
– Сколько их, Кузя? – спросил Ким.
– Я думаю, что целый взвод.
– Смотри, офицер пошел на трап. А у трапа мичман стоит.
Подошедшие морские пехотинцы сгрудились у трапа вокруг своего старшего прапорщика, что‑то им объяснявшего, и с удивлением смотрели на погрузку продуктов на корабль.
– Это не мичман, а прапорщик, – поправил Кима Кузьмин, – и не просто прапорщик, а старший прапорщик. Ты что, не видишь три звезды на погонах? У них же звания пехотные. Серость ты непробудная, как не знать таких истин. Видимо, вас плохо в ТОВВМУ имени Макарова учили.
Ким покраснел. Он всегда обижался, когда Кузьмин обвинял его в серости. А Кузьмину, видимо, нравилось играть у Кима на нервах.
В обед перед приглашением офицеров к столу командир корабля представил офицера морской пехоты, прибывшего на корабль:
