Чёрное золото

– Прошу любить и жаловать, товарищи офицеры, в наш экипаж влился лейтенант морской пехоты, командир взвода Устюжанин Глеб Иванович. Он с нами идет в поход. Матросы морской пехоты размещены в кубрике двенадцать в корме. С сегодняшнего дня они приступают к несению службы у трапа и противодиверсионной службы. Службу нести надо с оружием. Особенности несения службы, лейтенант, обсудите с помощником командира. Вам все понятно, Глеб Иванович? Где питаются ваши матросы и прапорщик вы разобрались?

– Так точно, товарищ капитан второго ранга! Старший прапорщик Макаров сегодня занимается питанием личного состава в столовой. Столы нам выделили во вторую смену. После обеда заступим на дежурство к трапу и выставим противодиверсионную вахту на баке, левом борту и корме.

– Ваше место питания, Глеб Иванович, будет рядом с начальником медицинской службы, раз вы спите с ним в одной каюте. Андрей Михайлович, возьмите к себе за стол Глеба Ивановича!

Начмед показал лейтенанту, куда садиться за стол.

После обеда командир приказал остаться командирам боевых частей и начальников служб.

На совещании выяснилось, что никто с «Яростного» из офицеров, мичманов, старшин и матросов с корабля уходить не хочет. Все желают идти в море. Как ни странно, даже годки, которые должны были уходить осенью, пожелали идти на боевую службу.

Некомплект личного состава был, как и на всех кораблях того времени. Вакантными были лишь две офицерские должности, пять мичманских и сорок старшинских и матросских.

– Старпом, сегодня же подайте запрос в отделы кадров и комплектования, сообщите цифры на эскадру! – приказал командир.

– Замполит, вернее, – он махнул рукой, – зам по воспитанию, уточни у себя в управлении, что делать нам с годками? Вроде сейчас увольнять рано. Нет пока приказа и в то же время, видимо, будет приказ, когда мы будем на боевой.

– А я уже узнал, товарищ командир. Каждый желающий из годков выйти на боевую службу должен написать рапорт на имя министра обороны с просьбой продлить срок службы на три месяца в связи с выполнением особого задания Родины на боевой службе. И дальше все это надо сдать в отдел комплектования. Тех же, кто не желает идти на боевую службу, приказано списать на «Свирепый». Он стоит здесь рядом. Пусть там ждут приказа и увольняются в запас.

– Значит, завтра надо всех годков, кто не пожелает писать рапорта на имя Министра обороны, списать на «Свирепый» и на их места на эскадре надо срочно запросить опытных моряков. Вопросы есть? Вопросов нет, тогда за работу! Спать нам будет некогда. Ночью погрузка артиллерийского боезапаса по тревоге.

Весь день продолжались работы и к вечеру, когда Ким и Кузьмин собрались спать, вдруг раздался стук в дверь.

– Заходите! – крикнул Кузьмин, взяв гитару.

Дверь открылась и в каюту ввалился офицер в зелёном пятнистом камуфляже с огромным рюкзаком на плечах. Широкое красноватое лицо его расплылось в улыбке.

– Простите меня, товарищи офицеры, что нарушаю ваш покой. Если это каюта штурмана и связиста, то меня поселили к вам. Помощник командира сказал, что спат ь б у д у н а д и в а н ч и к е. А в м о р е в а с п о ч т и н е бывает в каюте. Примете?

– А куда мы денемся, раз помощник сказал, что к нам, – почесал голову Кузьмин, – но тогда представиться надо по полной форме, как положено офицеру. Кто вы, откуда и зачем?

Офицер заулыбался еще сильнее, потом вдруг посерьёзнел и отчётливо сказал:

– Старший лейтенант Полищук Валерий Васильевич. Можно просто Валера. Командир специальной группы «Стилет» разведки флота.

– О‑о‑о‑о‑о‑о‑о! – загорелись глаза у Кузьмина, – разведка, всегда мечтал. Это наши морские котики?

– Можно сказать и так. Хотя мы сами себя так не называем.

– А как называете?

– Спецназ ВМФ.

– А где акваланги ваши? – спросил с интересом Ким.

– Акваланги загрузили в какую‑то кладовку рядом с моими мичманами. Им выделили четырехместную каюту с мичманом с морской пехоты.

– А называют?

– Называйте нас, если хотите «стилетами», – усмехнулся старлей.

– И много у тебя личного состава, товарищ начальник стилетов?

– Трое мичманов и один старшина. Старшина срочник будет жить в кубрике с морпехами номер двенадцать, а мичманам и морпеховскому прапору выделили четырёхместную каюту тоже в корме, – улыбаясь, поведал Полищук, – а вы кто будете?

– Я, старший лейтенант Ким Саша, командир БЧ‑4, связист корабля! – представился Александр, – а это старший лейтенант Кузьмин Леха – главный штурман корабля.

Они крепко пожали друг другу руки.

Ким обратил внимание, что рука старлея в чёрной перчатке с обрезанными на ней пальцами и потом спросил Кузьмина:

– Леха, а как же мы в море пойдём, если ты все компасы опустошил, когда на рыбалку поехали?

– Все нормально, выписал на флоте новые. Дали уже поддерживающую жидкость. Девиацию всем компасам провели. Нам бы ещё на мерную линию сходить. Там знают, что на кораблях все компасы пьют, дали мне авансом.

– Как это пьют компасы? – заинтересовался Полищук, начавший уже разбирать свой гигантский рюкзак.

– А так, – пояснил Кузьмин, – слушай этого неуча из ТОВВМУ. Штурмана пьют не компасы, а поддерживающую жидкость, держащую на плаву картушку. Мы тут рыбу с Кимом ловили, по случаю, и я слил поддерживающую жидкость, чтобы откупиться от рыбнадзора. Ну а потом так вышло, что мы выпили все случайно. Грелись ночью на катере.

– Понятно, – ответил Полищук, выкладывая на журнальный столик неизвестный пистолет.

– Это что? – спросил Ким, показывая на пистолет, – ты что, с этим ходишь? И он у тебя заряжен?