Чёрное золото

– Сливай бутылку, – почесав голову, скомандовал Ким. – Вон из‑под шампанского, стоит под столом. Денег заработаем, снова зальём.

– Раз надо, Саня, значит – надо! Жертвую на благое дело самое дорогое, что есть у штурмана – магнитные компасы.

– Для нашего дела надо.

Штурман почесал голову, схватил пару пустых бутылок из‑под вина, понюхал их, удовлетворено хмыкнул и побежал сливать так называемую поддерживающую жидкость из компасов.

Мало кто из непосвящённых во флотские дела людей знает, что картушка корабельных магнитных компасов плавает в так называемой поддерживающей жидкости, состоящей из определённой концентрации спирта. Иногда на кораблях этот спирт пьют, в период особого состояния штурманов. Так сказать, в критические дни. Можно сказать, это был, видимо, крайний случай. Без поддерживающей жидкости компасы не работают. И ни один штурман, знающий, что предстоит выход в море, не решится на это.

«Видимо, наступил такой крайний случай» – оправдывал себя штурман, взлетая наверх по корабельным трапам к ходовой рубке.

В голове вертелась дурацкая песня, написанная видимо кем‑то из штурманов:

 

Выпью все компасы я,

Если повод верный?

Просят души зелья,

Если нет таверны.

 

Через минут двадцать он вернулся в каюту с наполненными бутылками.

– Тогда все нормально. Идём пока ко мне домой, поедим, а потом дальше, – Ким почесал затылок, – мать нас накормит, а под вечер поедем по плану.

– Чем накормит? Собачатиной? – пошутил штурман.

– Зачем собачатиной? Это в Корее корейцы иногда собак едят. А мы здесь обрусели изрядно уже. Собак не едим и кошек тоже. Многие у нас даже православные и имеют русские имена. Как у меня. Может, где в тайге и едят некоторые собак, когда есть необходимость. Но я об этом не знаю, – усмехнулся Ким.

Они вышли из каюты и направились по коридору к кормовому трапу.

Когда вышли из надстройки яркое летнее солнце резануло глаза. Офицеры надвинули сразу козырьки фуражек на глаза.

Корабль стоял у 33 причала Владивостока. Рядом стояли такие же «Уверенный» и «Блестящий». Чуть дальше стояли эскадренные миноносцы «Свирепый» и «Строгий», чуть дальше виднелся корпус лежащего на борту «Стойкого». А ближе к гражданским судам стояли гидрографы «Байкал» и «Балхаш» с приваренными к бортам понтонами, видимо, чтобы не утонули. Буксиры через бухту волокли в Дальзавод бывший большой противолодочный корабль «Хабаровск».

У трапа стоял дежурный по кораблю командир группы управления ракетным оружием лейтенант Кромченко и вахтенный матрос, отмечающий карандашом прибывающих и сходящих на специальном пластиковом столике, и они смотрели в сторону причальных кустов. На соседних кораблях уже не было даже вахтенных матросов.

Ким и Кузьмин посмотрели в ту сторону, куда смотрел Кромченко. Там на причале у самых зелёных кустов на скамейке какой‑то матрос взасос целовал девицу, залезая рукой даже под коротенькую юбку. И вахтенный матрос, и лейтенант Кромченко, открыв рты, с удовольствием разглядывали эту сцену.

– Трахнет или не трахнет? Давайте пари, господа офицеры! – предложил Кромченко Киму и Кузьмину.

– Как пошло вы говорите и думаете, господин лейтенант! – дурачась, ответил ему Ким.

– И так понятно, что трахнет. Иначе, зачем она пришла? Я бы трахнул, но здесь все зависит от того, что у матроса на уме, – сказал, не задумываясь, Кузьмин. – Запиши, что мы с Кимом на пару дней на сход. Будем послезавтра. За меня мичман Егунов. Передай ему, Сеня, пожалуйста, чтобы он на сход ни‑ни. Пока я не вернусь. А послезавтра я его отпущу в город тоже на пару дней.

– А за меня старшина 2 статьи Ушаков, – сказал Ким. – Он все знает, я его предупредил! – и, отдав честь Андреевскому флагу, сбежал быстро вниз по трапу на причал.

– По трапу бегом! – сбежал вниз и штурман, отдавая честь флагу и одной рукой придерживая фуражку.

С борта корабля на уходивших старший лейтенантов с завистью посмотрел Кромченко. Немного постояв, он с сожалением посмотрел на пару, где матросик кроме залезания под юбку дальше пока не пошёл.

– Не трахнет. Тяму не хватит! – сказал он вахтенному матросу и направился в рубку дежурного записывать сошедших в журнал схода.

С сигнального мостика рассматривали в визиры целующихся сигнальщики, отталкивая друг друга.

«Какое ни есть, а все же зрелище» – подумал лейтенант, позавидовав сошедшим на берег командирам БЧ‑1 и БЧ‑4.

 

Глава 2. Браконьерство или рыбалка?

 

(Тайга. Недалеко от посёлка Тихоокеанского)

Браконьерство – охота (а также промышленное рыболовство, любительская рыбная ловля, вырубка леса, сбор растений и т. д.), нарушающая законодательство об охране окружающей среды. Рыбалка – занятие выуживанием рыбы из водоёма с целью прокорма или просто для развлечения.

Дома мать Александра, Анита Туевна, накормила их прекрасным борщом, заправленным вкусно пахнущей зеленью. Такого борща Алексей давно не ел. А на второе был прекрасный ромштекс с варённой и приправленной зеленью картошкой. В качестве гарнира были свежие огурчики и помидорчики.

– Кушайте, мальчики. Какие же вы голодные, – и она рукой погладила светлые волосы Алексея.

– Ма, представляешь, Алексей решил, что мы его собачатиной накормим, – наяривая ложкой, с полным ртом сказал Александр.

– Алексей, в нашем доме ни собак, ни кошек не едят, – улыбнувшись, сказала Анита Туевна.

– Да я пошутил, – начал оправдываться Алексей.

– Не надо так больше шутить. А то обидно все же, – сказал вошедший в комнату отец Александра, почти весь седой Юонг Куанович, работник Дальзавода, находящийся в неоплачиваемом долгосрочном отпуске.

– Пап, чем занимаешься? – спросил Александр.

– Так зеленью на базаре немного торгую, сынок. Брат прислал из Партизанска. У него там теплицы. А ты собираешься съездить помочь дедушке Ану?

– Да, конечно. С Алексеем поедем вместе. У нас на корабле матросы голодные, надо немного заработать.

 

Отец нахмурил брови. Потом что‑то сказал Александру по‑корейски. Тот ответил.

Отец улыбнулся, и вежливо сказал: