Чёрные дни открытых дверей

– Он твой же манёвр повторил, Огонь, – выйдя из‑за колонны, перебил его исхудалый мужчина с неровно обрезанными волосами и бородой. – Скажи спасибо, что он тебе кишки не выпустил. За ним правда. Выходи народ, – крикнул он, обернувшись к поселянам, – на каменоломнях мы подольше, чем здесь протянем.

За колоннами слышались возбуждённые голоса – спорили. Затем показался один человек, за ним другой; люди стали выходить из‑за колонн. Складывали на пол оружие. Стояли понуро, тихо переговаривались. Их построили в колонну, по три человека в ряд, повели к выходу.

С той стороны ворот толпились горожане. Глазели на пленных. К Егору подошли два офицера. Стояли навытяжку, как будто ожидали приказов. Егор попросил воды. Напившись, присел на ступеньку крыльца караульни.

Вскоре подъехали два автомобиля и несколько конных экипажей. Увидев издалека запряжённых в крытые повозки животных, Егор не обратил на них внимании, решив, что это лошади. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что корноухие с серо‑голубой безволосой кожей и горбоносыми мордами животные лошадей напоминают только пропорциями тел.

К Егору подходила группа чиновников. Впереди шагали Рорик с Дугриком.

– Вы сделали это, друг мой! – сказал секретарь с неглубоко спрятанной патетикой. – Хочу сказать вам прилюдно, не таясь: с этого дня – вы мой герой. Не позднее сегодняшнего вечера принимаюсь за поэму.

– Довольно. Не рвите мне сердце, милый поэт. Лучше до гостиницы подбросьте.

– Но… позвольте, господин префект ждёт вас.

– Подождёт, – бросил Егор, направляясь к автомобилям.

Консультант начал было бубнить, выказывая своё недовольство своеволием господина Мэдлонга, но Егор его перебил:

– Дугрик, если вы не замолчите, пойдёте пешком.

Когда подъезжали к гостинице Рорик, склонившись к Егору, спросил с неподдельным участием:

– Вы не в духе? Ведь всё, кажется, кончилось хорошо.

– Что будет с пленными?

– Видите ли, городская тюрьма у нас обветшала, так что их пока поместят в армейские гауптвахты. Ну а потом, по‑видимому, этапируют в Юз.

– Зачем?

– Как зачем? – Рорик озадаченно поднял брови. – Тайная канцелярия находится в Юзе. Ну и… там их допросят, а потом определят меру наказания.

– Те, кто допросы переживёт, – добавил Дугрик, – отправятся на каменоломни. До конца дней.

Егор попросил водителя остановиться. Вышел и двинулся к гостинице. Там он завернул на веранду, сел за столик и, подперев щёку, прикрыл глаза. Скверно было у него на душе. Теперь что угодно можно думать или говорить: использовали, мол, в тёмную, принудили, завлекли, сути это не меняет – он участвовал в подлом деле.

Подошла тётушка Милли.

– Господин, почему вы здесь сидите? Вы не ранены? – говорила женщина, заглядывая ему в лицо.

– Всё нормально, просто устал. Уберите, пожалуйста, куда‑нибудь эту штуку, – сказал он, протягивая ей блигзер. – А я пойду спать.

Выспаться толком не удалось: разбудили голоса за дверью – пришли посыльные от префекта.

Кроме префекта и ещё трёх чиновников в кабинете присутствовали два господина, которые не были похожи ни на эгимонян, ни на иглисси. Один – приземистый шатен лет пятидесяти с брюзгливым выражением лица, другой – молодой худощавый с заметными залысинами. Пожилой был в чёрном длиннополом сюртуке и белой рубашке с галстуком‑шнурком. Молодой – в бриджах, рубашке цвета хаки и кожаном жилете.

– А вот и наш воин, освободитель, так сказать, детишек! – провозгласил префект, когда Егор и Рорик с Дугриком зашли в кабинет. – Он поднялся с места и, раскинув руки, как для объятий вышел из‑за стола. Однако обнимать он никого не стал, а сменив торжественный вид на деловитый, вернулся за стол.

Приземистый шатен на вошедших даже не взглянул. Тот, что с залысинами, улыбаясь, смотрел лишь на Егора. Взгляд его был бессмысленно весел.

– Так, так, так, господа, с чего ж нам начать, – потирая ладони начал префект.

– Река запечатана? – вдруг спросил шатен, по‑прежнему ни на кого не глядя. Голос у него был низким, интонация – начальственной.

Егор подошёл к креслу, сел. Наступила пауза. Префект ненатурально закашлялся и немного «поэкав» обратился к Егору:

– Господин… э…

– Мэдлонг, – подсказал Рорик.

– Э… да, да, простите, запамятовал. Господин Мэдлонг, господин советник желает знать, запечатана ли Тёмная река?

– Нет, вход в подземелье открыт.

Снова стало тихо. Почувствовав, что на него смотрят, Егор оторвал взгляд от окна и обвёл взглядом присутствующих. Все смотрели на него, будто ожидая продолжения. Он молчал.

– А вы не могли ошибиться? – прервал паузу префект.

– Не мог.

– Как это понимать? – Советник поднялся с кресла. – Мы, занятые люди, приезжаем в ваш, да простит меня Жёлтый Демиург, неблагонадёжный городишко, выполняя поручение самого канцлера, а нас тут пытаются разыгрывать. Ты слышишь, Ганик, нас пытаются разыграть. Тебе смешно? – спрашивал он напарника, не сводя тяжёлого взгляда с префекта.

– Не очень, признаться.

– Но я… я ведь посылал депеши, я даже пытался связаться по эхофону и… – заблеял префект, но его снова перебили.

– Во‑первых, никаких «эхофонов» в природе не существует. Есть эсхофон. Во‑вторых, вы полагаете, что, выполняя приказ его превосходительства, я мог недостаточно добросовестно изучить все обстоятельства порученного мне дела? Вы ошибаетесь! – веско заверил советник, нависнув над столом префекта. – Я несколько раз внимательнейшим образом вычитал обе ваши депеши, но, ни единого упоминания о возможном нарушении целостности известного объекта не встретил. Там говорилось лишь о некоем преступном сообществе, обосновавшемся в этом районе, не более того. Зачем же вы мне говорите о депешах?

Префект поднялся из‑за стола с решительным видом.

– Господин советник, я виноват и смиренно буду ожидать вашего решения касательно моей участи. Но скажите, что можно предпринять? Может быть, собрать народ и… снова запечатать, так сказать, проклятую реку?

– Помолчите пока. – Советник снова уселся в кресло и, взявшись за мощную нижнюю челюсть, двигал её из стороны в сторону.