Чёрные дни открытых дверей
Подумав минуту, Егор согласно кивнул.
– Хорошо, советник, я вас предупреждал. Приблизительно через десять секунд вы отправитесь вниз. Поможете мне? – обратился он к пилоту.
Подвигав челюстью, советник заговорил:
– Горожане подозревают, что Светлейшая Леди… не настоящая. И если они узнают об открытом портале, то станут требовать, чтобы она закрыла его. Юз просвещённая столица – горожане осведомлены, как опасны открытые порталы. И знают так же, что закрыть их можно только с помощью высшей магии.
– Таких порталов несколько?
– Всякое говорят. О том портале, что в Силеше знают все, о местонахождении других – не знает никто. Возможно, это только слухи.
– Портал, насколько я понимаю, это проход… в другие, альтернативные миры, вселенные?
– Я университетов не заканчивал, – буркнул советник. – Знаю только, что порталы выходят на проклятую реку, которая вовсе не река, а поток какой‑то там… материи. Поток соединяет множество мест, а уж что это за места одному Демиургу известно.
– Хорошо, советник, спасибо. У меня пока всё.
– Да бросьте вы вашего «советника». Никакой я не советник.
– Как же мне вас называть?
– Как хотите.
– Ладно, агент 007, сидите тихо, не рискуйте.
Обойдя стороной прикрытое плащом тело Ганика, Егор подошёл к Локу. Тот сидел, на полу, подвернув под себя ногу, и смотрел внутрь раскрытого металлического ящика под панелью управления. Рядом лежала снятая крышка.
– Серьёзные повреждения? – спросил Егор.
– Самый важный узел разворотили проклятые… Пули, я имею в виду.
– Это я виноват. Нажал, а эта гаубица из четырёх стволов сразу ахнула, чуть руку не вывихнул.
– Вы не виноваты… – со вздохом обронил Лок. Он поднялся на ноги, почесал голову и, глянув за борт, выругался.
– Что такое? – спросил Егор.
– Кажется, нас в сторону Хоссы сносит. – Пилот взглянул на панель. – Так и есть: на юго‑восток тянет.
– Что за Хосса?
– Вы что, в школу не ходили? Хосса – это пустыня. Видите, зелени всё меньше становиться.
Зелени Егор не видел вовсе. Внизу почти до самого горизонта простиралась охристая равнина, усеянная бурыми пятнами. Только с левой стороны виднелась извилистая ультрамариновая нитка далёкой реки.
– Стравливайте газ, садиться надо, пока не поздно, – подал голос фальшивый советник.
– Стравливайте, садиться… – передразнил его Лок. – Так сядешь, что костей не соберёшь. Но пробовать придётся, – пробурчал он уже про себя.
Из ящика, крепящегося к борту возле панели, Лок извлёк карту, затем что‑то похожее на логарифмическую линейку, раскладывающийся треножник с подвеской, ещё какую‑то мелочь и, разложив всё это на полу, погрузился в расчёты. Минут через двадцать он поднялся, убрал карту с приборами и с решительным видом подошёл к центральной стойке – трубе выкрашенной белой краской.
Сейчас только Егор заметил два окошечка и закрытый на задвижку лючок на стойке, который и открыл Лок.
– Буду пробовать опускаться, – сказал он. – Если повезёт, попадём в спокойный воздушный поток.
Он повернул укрытый в лючке вентиль и замер, не отрывая глаз от одного из окошечек. Под полом платформы раздалось шипенье. Егор развернулся и стал смотреть вниз. Через какое‑то время он заметил, что они снижаются. Бурые пятна оказались кустарниками с блёклой запылённой листвой. Скорость возросла. На земле, между скоплениями кустарника, вихрились жёлтые облачка. Ветер заметно усилился.
Рядом с Егором встал Лок. Посмотрев вниз, выругался.
– Ничего не получится – ветер нешуточный, – заметил он. – Попробую угол наклона гондолы изменить, когда приподнимемся.
Выкинули за борт пять мешков балласта. Аэростат стал подниматься, после чего Лок высвободил утопленные в стойках рычаги и, действуя ими как домкратом, приподнял переднюю часть гондолы. Постоял у панели, глядя на компас, и снова взялся за рычаги. Стоять на полу стало невозможно. Связанный агент канцелярии упал с кресла.
Лок яростно плюнул за борт.
– Повернули, раздери их угроллы, на полградуса.
– Мало? – поинтересовался Егор.
– Худо дело, – признался Лок, усаживаясь на мешки. – Если бы мы летели прежним курсом, могли бы, по крайней мере, пересечь пустыню в самом узком месте. Теперь нас несёт по диагонали. А воды у нас – на день пути от силы.
Сумерки опустились молниеносно, так же быстро наступила ночь. Температура опустилась не меньше чем на десяток градусов. Впрочем, переохлаждение им не грозило: тёплой одежды на борту было достаточно.
– Что делать‑то будем? – спросил Егор.
– Ложитесь и поспите, мне всё равно не уснуть. Разбужу, если нужно будет…
Недоговорённость последней фразы пилота в сочетании с неуверенностью в голосе обеспокоили Егора.
– Слушайте, вы уж скажите сразу, чего примерно ожидать?
– Да… понимаете, – помявшись, начал Лок, – температура упала, поэтому скоро мы начнём сдуваться. Если бы двигатель работал, я мог бы добавлять разогретой смеси, а теперь… без компрессора ничего не сделаешь. Скоро пойдём на снижение, вернее, уже идём, а там, где заканчивается пустыня, начинается скалистая гряда. Но это ещё не скоро, – добавил он, – так что спите пока спокойно.
Егор, одетый в две телогрейки, лёг на мешки. Поворочался, перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Ему не приходилось видеть такого количества звёзд. Мерцающие звёздные массивы, материками раскинулись по всей полусфере неба, и казалось странным, что ночь остаётся тёмной. «А он теперь никогда не увидит неба – ни ночного, никакого другого, – вспомнил он Ганика. – Мог я увернуться от удара, мог. Просто не захотел рисковать, побоялся, хоть пилот и говорит, что выбора у меня не было». Ещё какое‑то время Егор прокручивал в голове всевозможные варианты схватки, потом мысли утратили чёткость. Он уснул.
Разбудил его толчок в плечо. Откинув плащ, Егор завертел головой.
– Давайте, балласт… – просипел Лок, переваливая через борт мешок.
Егор вскочил на ноги; волосы вздыбил ветер. Перебрасывая через борт первый мешок, он взглянул вниз и едва не отшатнулся, так близко оказалась улетавшая под гондолу земля. Впереди, в рассветной дымке, расходясь в обе стороны, поднималась тёмная стена.
Мешки с песком были выброшены за несколько минут. Аэростат начал подниматься, но через минуту подъём окончился. Стало понятно – скал им не миновать.
– Эй вы, развяжите мне руки! – взревел агент.
– Не отводя глаз от скал, пилот вслепую зашарил в ящике, потом вытащил руку и едва слышно сказал: