Чёрные дни открытых дверей

Опустились сумерки; между столбами террасы зажглись гирлянды разноцветных лампочек. Слегка опьяневший Егор смотрел на пышно разодетых мужчин, женщин, напоминающих зажиточных горожан викторианской эпохи, посматривал на красавицу иглисси и улыбался, сам не зная чему. Эта буколическая, подёрнутая лёгким флёром сновидения картина привела его в состояние расслабленного умиротворения.

Гости начали расходиться. Ближе к полуночи терраса опустела. Егор отправился к себе; из тени заросшей плющом стены выступила фигурка. Это была девушка‑иглисси, которой он любовался во время застолья.

– Хотела поблагодарить юного атлета, – смеясь, сказала она, – так уютно было у него на руках, что я, кажется, даже задремала.

Егор сразу узнал это контральто и растерялся.

– Это… ты?

– Не узнал замарашку? Ещё бы, больше недели не умывалась. Ну, как устроился? В городе только и разговоров что про тебя. Чего только не услышишь. Одни говорят, что ты лорд с северных островов, мол, прибыл инкогнито с секретной миссией. Другие – что ты беглый каторжник. Так кто же ты? Как в посёлке оказался, не расскажешь?

Егору почудилась в её голосе насмешка. Она смотрела на него снизу‑вверх и то ли при таком ракурсе, то ли от неверного освещения фонарей её тёмные глаза казались несоразмерно большими. Он уже хотел повторить свою историю об амнезии, но сказал другое:

– Можешь считать меня путешественником. В посёлке оказался случайно… долго рассказывать. Родина моя – далёкий остров. Боюсь, дороги туда мне уже не найти, – с неожиданной тоской сказал Егор. – Вот так.

– Но есть ведь морские карты, навигационные приборы…

– Этого острова нет на картах.

Девушка взяла его за руку.

– Не переживай, если хочешь, сходим к найдёнышам. Они всё на свете знают.

– Найдёныши – это кто?

– Маги. Их самоназвание тавлинки. Говорят, что когда‑то, в незапамятные времена, их нашёл в лесу старый одинокий дровосек. Он привёл их домой и заботился о них как о собственных детях. А они в благодарность одарили его молодостью и удачей. Ну и всё в таком роде. Это, конечно, миф. О них известно только то, что они жили здесь задолго до людей.

– А… понял, о ком ты говоришь. Меня с ними уже познакомили. Учёный народ. Слушай, а почему мне вдруг решили дать имя? И что оно означает?

– Пытались разузнать о тебе в администрации, но чиновники, будто воды в рот набрали. Сказали только, что ты северянин. Стали думать, как к тебе обращаться. Ну, я и посоветовала. У меня дома, у родителей в поместье, в саду стоит каменное изваяние. Мы его Мэдлонгом называем, что означает – воин севера. И кстати, как твоё настоящее имя?

И тут Егор испугался: ему вдруг подумалось, поверилось, что этот вечер наполненный ароматом цветов, подсвеченная гирляндами огоньков терраса и девушка на ней, – всё это пропадёт, исчезнет, лишь только он произнесёт своё имя.

– Знаешь, я… не думаю, в общем, лучше, – забормотал он, ужасаясь своему косноязычию, – называй меня Мэдлонгом.

– Хорошо, хорошо, раз это секрет, – сказала она, сдержано улыбаясь, потом не выдержала и рассмеялась: – Какой ты смешной: такой огромный, а лицо как у маленького мальчика стало. Ну, пора мне идти. Пока ещё доберусь…

– Постой, а тебя‑то как зовут?

– Спохватился… – снова улыбнулась она. – Юмилиси моё имя, но все зовут просто Юми.

– Юми, ничего, если я тебя провожу?

По дороге девушка несколько раз напоминала, что нужно идти побыстрее и тут же об этом забывала. Рассказывать что‑то о своей московской жизни Егор не решался, опасаясь ляпнуть что‑нибудь об интернете или мобильниках, поэтому больше спрашивал. На вопрос как девушка смогла склонить на их сторону свирепых зверей, Юми ответила, что с детства находит общий язык со всякой живностью, а почему так – она не знает.

У трёхэтажного, окружённого кованой оградой особняка попрощались. Егор не заметил, как дошёл до гостиницы. Всю дорогу ругал себя: «Заробел точно школьник, мычал что‑то как дефективный. Девчонка откровенно смеялась». Но, несмотря на самоуничижительные мысли, с лица его не сходила улыбка.

 

4

 

На следующий день около полудня явился Рорик. С ним были четверо иглисси и один эгимонянин. Двое иглисси занесли в номер длинный ящик, ещё двое – обитый кожей сундук.

– Не знаю, как лучше представить… э… – замялся секретарь, – господина иностранца, ибо…

– Мэдлонг, – перебил его Егор.

– Вспомнили, выходит?

– Добрые люди нарекли.

– Что ж, недурно. Символично, я бы сказал. Знакомьтесь: бывший советник мэра, военный эксперт Дугрик Сигу. Присядем господа. – Расселись. – Значит так, господин Мэдлонг, – продолжил Рорик, – мне поручено прояснить некоторые касающиеся вас вопросы. В настоящий момент в канцелярии готовят все необходимые документы для подтверждения вашего… гм… статуса, который будет зависеть от вашего же решения. Вы можете стать не просто жителем Силеша, а, заметьте, почётным горожанином, что открывает перед вами весьма широкие перспективы. Честное слово, от души вам завидую, – добавил Рорик, вытирая платочком пот со лба и юля глазами.

– Бьюсь об заклад, я должен сразиться с драконом.

– Что? А… понял – превосходная шутка. Но тут, к сожалению, дело не шуточное. Сложившиеся обстоятельства требуют срочного вмешательства в некоторые… э… процессы. Короче говоря, мы должны взять под контроль территорию поселения, где вам уже пришлось побывать. Предполагается, что возглавлять рейд должны вы, господин Мэдлонг. Префект и не он один – весь город возлагает на вас большие надежды. Без вас никто туда пойти не решится. Иглисси живут в плену суеверий, считают это место проклятым. А мы, эгимоняне, народ слишком… гм… изнеженный. Даже вознаграждение вряд ли кого заставит оторваться от милого сердцу диванчика.

– И вас в том числе?

Рорик закивал.

– Увы, увы. Мечтателен, ленив и геройские сны мне давно уж не снятся, если так можно выразиться.

– Да вы поэт, сударь.

– Да, не чужд, так сказать, не чужд, – признался Рорик. – Ну, так что же, каким будет ваш ответ?

Егор решил подурачиться.