Дамир. Во власти бандита

Дамир здоровается за руку с другими мужчинами. Иногда эти рукопожатия тоже попадают под прицелы фотокамер. Правда, выглядит все немного абсурдно. Айдаров смотрится как лев, объявивший перемирие с добычей. Он вальяжно прогуливается между сочными стейками, а те, хоть и знают о неприкосновенности, все равно чувствуют опасность.

Я и сама ее ощущаю. Каждую секунду. Будто подсознательно жду, во что выльется дорогое мероприятие.

На каждом снимке я, наверное, выгляжу лишь бледной тенью широкоплечего мужчины. Но один раз папарацци все же удается подловить нас наедине.

– Дамир Бахирович, позволите фото для «Нижегородской правды»?

Мужчина согласно кивает и тут же притягивает меня к себе. Жадно сжимает, и я чувствую, как в этом прикосновении бурлит его желание. Это странно, как можно почувствовать только лишь через касание широкий спектр эмоций, но у меня получается.

Натягиваю на лицо несмелую улыбку, больше похожую на обреченную. Фотоаппарат несколько раз издает щелчки, а после его хозяин вновь выдает наглое предложение:

– Простите, а вы не могли бы поцеловаться?

 

Глава 16

 

Влада

На секунду мне кажется, что за такое наглое предложение Дамир свернет журналисту шею. Но бандит быстро рассеивает мои сомнения, отвечая почти сразу.

– С удовольствием, – произносит он, и на хмуром лице появляется звериный оскал.

Судорожно пытаюсь понять, что можно предпринять. Увернуться? Дать пощечину? Закричать? Или подыграть в этой странной игре на публику?

Но Дамир не оставляет мне выбора. Все шансы забирает. Он быстро сгребает меня в охапку, плотно прижимая к своему крупному телу. Обхватывает ручищами, почти полностью скрывая меня.

Я утопаю в его объятьях, как малюсенький камушек в пучине океана. Маленькая. Хрупкая. Теперь я полностью вжата в до одури горячее тело бандита. И он впивается в мой рот у всех на виду.

Сама не замечаю, как закрываю глаза. Круговерть чувств тут же подбрасывает меня на своих волнах, не оставляя шансов на возможность мыслить.

Прогибаюсь в спине, не в силах унять жар, взорвавшийся внутри в тот момент, когда наши губы столкнулись.

Это безумие! Так не бывает! Разве такое нормально? Я ненавижу этого ублюдка всей душой, а сейчас, как свечной воск плавлюсь оттого, как странно и одержимо он целует меня.

Еще никогда я так не целовалась. Да, кажется, до этого поцелуя я не целовалась вовсе. Дамир уже касался моих губ в аэропорту, но тот поцелуй был похож на звериную схватку, когда два одержимых победой зверя пытаются определить, кто тут главный.

Сейчас же между нами нечто другое, такое же яростное, дикое, но и нежное одновременно. Страсть. Чистая. Под вспышками навязчивых камер.

Но только и это обходит стороной. Мир сужается до наших объятий, в которых струной натянуто желание. На уровне чувств улавливаю разгорающийся между нами огонь. Еще немного, и он сожрет меня, не оставили даже горстки пепла.

Когда все заканчивается, я застываю на месте. Без собственнических объятий ощущаю пустоту. Хочется обнять себя руками, чтобы укрыться, хоть как‑то компенсировать недостаток стального мужского тела рядом.

В горле рождается стон, когда я понимаю, что натворила сейчас. Отдалась без остатка. Да еще и у всех на виду. Признала власть. Опустилась на колени. Позволила играть с собой.

Но звук не выходит наружу. Он так и остается там, в горле, забиваясь болезненным комком.

Разум сражается с чувствами, пытаясь найти какое‑то внятное объяснение моему поведению, но его нет. Просто нет.

На миг отключаюсь от реальности, потому что не могу поверить. Мне нужно время, чтобы смириться с падением. Признать его. Простить себя за этот жуткий поцелуй.

Да, он жуткий, потому что до одури понравился мне. Потому что вывернул все чувства. Потому что заставил проникнуться к бандиту чем‑то большим, чем ненавистью.

– Большое спасибо! – благодарит журналист, и я замечаю, что рядом с ним стоят еще несколько мужчин с фотоаппаратами.

Наверное, они все успели запечатлеть мое безумство.

– А ты горячая, – хмыкает Айдаров, когда посторонние расходятся. – Уверен на моем члене будешь такой же жадной.

Снова этот оскал. Оглядываюсь, чтобы понять, не услышал ли кто‑то столь неприличные слова. В груди все трясется. Не могу позволить, чтобы все усугубилось. А вдруг Дамир прав? Вдруг я потеряю голову? Оказывается от протеста до полного подчинения всего один шаг.

– Я просто притворялась. Не хотела выставлять тебя в дурацком свете.

– Ага, – хмыкает, незаметно укладывая ладонь мне на попку. – А еще ты потекла, уверен. Если сейчас я сниму твои трусики, они окажутся мокрыми.

– Что? Нет! – отстраняюсь, чтобы сбросить неприличное касание.

Мужская ладонь скользит чуть ниже, слегка задевая мою промежность, насколько это позволяет платье.

Меня тут же прошибает неизвестными чувствами. Точно током. Он бьет мощным разрядом, а потом сосредотачивается в чувствительном местечке. Я раскрываю рот, чтобы глотнуть воздуха, и это движение не укрывается от Айдарова.

– Скоро, принцесса… – с издевкой произносит. – Скоро я приласкаю твою изнывающую киску.

Жар загорается на моих щеках и ушах. Я вновь смотрю по сторонам, в надежде, что никто не подслушивает.

– Мне нужно в уборную, – прошу без особой надежды на положительный ответ. – Отпустишь?

Я намеренно игнорирую слова Дамира. Обещала себе не болтать. Не провоцировать его на диалог и действия, но сама же нарушила данное обещание. Теперь же мне хочется побыть одной. Немного отдышаться, пока еще есть такая возможность.

Бандит кивает кому‑то, и рядом с нами оказывается Мансур. Я даже не замечала его раньше.

– Теперь можешь идти, – властно распоряжается. – И, имей в виду, в сортире нет окон.

 

Глава 17

 

Влада

Мы с конвоиром ступаем в сторону уборной. Он идет позади. Огромный как шкаф и с хмурым, даже немного страшным лицом, мужчина пугает гостей мэра. Замечаю, как некоторые из них сторонятся нас, когда мы проходим мимо.