Дело беглеца

– Кстати, сводная сестра Поплавского действительно проживает в Западном Берлине, – издалека подъезжал к главной теме полковник. – Улица Тильштрассе, 17, это западная оконечность анклава, участки с малоэтажной застройкой. Софья Львовна, в девичестве Поплавская, нынче – Брюстер. Что‑то нам подсказывает, что Поплавский ее навестит, верно? Родная как‑никак душа, пусть и сводная. И навестит не раз, будут общаться регулярно. Софья попала в Германию по программе переселения советских немцев – не сказать, что она чистокровная немка, но покойная мама вроде ею была. Сестра Поплавского – фигура аполитичная, куда привезли – там и живет. Поначалу обитала в городе Зейме – это на Балтике, потом вышла замуж, переехала с мужем в Западный Берлин. Муж скоропостижно скончался, детей нет, вроде живет одна… А теперь внимание… – Полковник подался вперед, глаза заблестели. – К черту сестру, нам на ней не жениться. Как сказано, доступа в аналитический центр на Фельдештрассе у нас нет. Но все может измениться. По нашим каналам прошел сигнал: один из сотрудников этого центра ищет возможность выйти на КГБ. Фигура осведомленная, офицер западногерманской разведки, занимает в «бюро Крафта» не последнюю должность. Известна фамилия, но ее знают немногие: некто Людвиг Эберхарт. Мотивация господина нам пока неизвестна. Человек в годах. Известен его адрес в Западном Берлине – Кюрхаллее, 36. Видимо, одноквартирный дом. Сейчас это модно – проживать в своем доме. Ближе к земле, так сказать. Эберхарт хочет сотрудничать – но только с нашим комитетом. Он как огня боится Штази и недвусмысленно дал понять, что при появлении на горизонте данной организации будет обрывать концы.

– У Штази неоднозначная репутация, – согласился Михаил.

– Тем не менее они наши друзья, – отрезал полковник. – А друзей не выбирают. – Рылеев замешкался, невольно задумался. – Или выбирают? Ладно, не важно. Теоретически мы сможем работать через голову Штази, опираясь на нашу резидентуру при посольстве в Восточном Берлине, которая, кстати, весьма сильна. Но такая схема работы будет выглядеть странно. Немецкие товарищи обидятся. Ладно, разберемся. Ты ничего не хочешь сказать?

– Я бы лучше выпил, товарищ полковник. Это шутка. Вы тоже не закончили.

– Да. – Рылеев кивнул. – Предыдущая информация пришла, повторяю, по нашим каналам. Об Эберхарте знают несколько человек – все наши, включая пару сотрудников из резидентуры при посольстве. В Штази об этом не знают. Во всяком случае, не должны. А теперь информация от наших восточногерманских товарищей – ее любезно предоставило руководство Штази. В берлинском универмаге «Радуга», что на территории ГДР, сотрудники Штази задержали подозрительного типа. Тот вел себя странно, чем‑то терзался. Товарища прибрали. Это некто Отто Вайсман – мелкая сошка из БНД, что‑то вроде «топтуна» или мелкого оперативника. Часом ранее прошел через посты в восточную зону. Как прошел, не важно – шпионы снуют туда‑обратно. В базе госбезопасности его физиономия засветилась, поэтому идентификация много времени не заняла. Вайсман и не возражал, сам сказал, кто он такой. Вел себя нервно, но в целом вменяемо. По его версии, он бежал из Западного Берлина, возвращаться туда не намерен, хочет перейти на нашу сторону. Сам он в плане информации интереса не представляет, но говорит, что в кругах БНД есть фигура, готовая сотрудничать с КГБ, причем только с КГБ. И фигура важная, много знает. Собственно, этот человек его и отправил. Дальше, полагаю, было так, – полковник усмехнулся, – наши немецкие коллеги Вайсману не поверили, провели допрос с пристрастием, но имя человека, отправившего Вайсмана, не узнали. Немец оказался крепким орешком, настаивал, что будет общаться только с представителем КГБ. В Штази решили от греха подальше не связываться. Прибьют человека на допросе, а потом выяснится, что он не врал. В общем, сообщили, что держат его для нас, из камеры не выпускают – приезжайте, допрашивайте.

– Во‑первых, это может быть липа, – сказал Кольцов, – как и информация об Эберхарте, так и то, что намерен выложить Вайсман. Западные немцы по наущению янки затеяли сложную комбинацию, цели которой мы пока не знаем. Скажем, отвлечь наше внимание от чего‑то важного.

– Да, это рабочая версия, – согласился Рылеев. – Но есть и другая. Во‑первых, Эберхарт реально существует и хочет с нами сотрудничать. Во‑вторых, бегство Вайсмана за флажки – отнюдь не разработка наших заклятых противников. И речь в первом и втором случаях идет об одном лице – Людвиге Эберхарте. Тот вполне мог отправить по нашим каналам сигнал о готовности сотрудничать, а потом продублировать его через Вайсмана. Допустим, для демонстрации настойчивости. Или не был уверен, что в первом случае мы правильно поймем. Пока не проверишь, ничего не узнаешь, верно, Кольцов?

– Тогда «во‑вторых», – с обреченной миной продолжал Михаил. – Что мешает нашим посольским в Берлине допросить Вайсмана? Посвященные есть – сами сказали. Специалисты там работают высококлассные.

– Ты как будто хочешь увильнуть от работы, – подметил полковник. – Странно, обычно люди радуются зарубежным командировкам. Наша цель, вернее, одна из наших целей – Поплавский. Ты прочно засел в этой теме, тебе и дожимать – это первое. Второе – наших резидентов в Берлине противник знает – тебя же не знает никто. Третье – ты надежен, на тебя можно положиться. Только не возгордись.

– Спасибо, товарищ полковник. Задача максимум – доставить Поплавского обратно в Союз? Прошу прощения, бандеролью?

– Не ерничай. Время покажет. В крайнем случае Поплавского придется нейтрализовать. Не волнуйся, проблема не твоя. Поплавский – лишь вторая цель. Главная задача – выйти на «бюро Крафта», обрести в нем своего человека. Это может быть Эберхарт… если не выяснится, что он персона подставная. Через него мы получим информацию о завербованных агентах в СССР. А то их развелось как собак нерезаных. Можем выявить их львиную долю одним ударом, понимаешь? И пока это наша главная задача. Капризничает, не хочет работать через Штази – пусть так, пойдем ему навстречу. Пока не будем усложнять, цель твоей командировки: допросить Вайсмана – и чтобы рядом не было ни одного сотрудника Штази. Пусть обижаются. Пообщайся с резидентурой – среди нее есть приятные, милые люди. По итогам беседы с Вайсманом примем решение. Загадывать трудно. Если понадобится, наши посольские сварганят тебе документы «гражданина Германии» – кажется, так величают себя немцы в анклаве.

– Это еще зачем? – напрягся Михаил.

– Да шучу я, – улыбнулся полковник. – У тебя такое лицо, словно собрался «бежать до канадской границы». Но в каждой шутке, знаешь ли, майор… Ладно, забудь. Задачу уяснил? Готовься к поездке, оформляй визу.

– Избавиться от меня хотите, товарищ полковник?

– Ты прямо рассекретил меня, – всплеснул руками Рылеев. – Сплю и вижу, как от тебя избавиться. Еще что?

– Мои люди, которые сейчас в Омске…

– Забудь про своих людей. Они уже взрослые. Лично проконтролирую, чтобы не шалили. Не стоит создавать толпу там, где должно быть тихо.

– То есть я еду один?

– Тебя это смущает? Что с немецким языком?

– Как у всех – ничего. – Михаил смутился.

– Так ли? – Полковник прищурился, в глазах ирония.

– Ну, хорошо, со словарем, – допустил Кольцов. Вздохнул, опуская глаза. – Ладно, без словаря. Спасибо моим родителям, обучавшимся на факультете иностранных языков. За своего не сойду, но объясниться смогу. Акцент, правда… вологодский.

– Окающий, что ли? – не понял полковник и оскалился. – В общем, не морочь мне голову. Всех вас насквозь вижу. Ну, все, майор, шутки в сторону. Поезжай. Связываться со мной будешь из посольства, там у ребят защищенная линия.