Девчуля для братвы
Самое страшное, что оба раза стражи порядка почему‑то отвели глаза. Просто, как ни в чем не бывало, прошли мимо. С Вольфом никто не хотел связываться – ни охранник в магазине, ни даже полицейские. Их словно ветром сдувало от одного его взгляда.
Машину он действительно припарковал неподалеку. И все‑таки – в центре города, наполненном людьми, как смог безошибочно меня отыскать?
Как будто действительно – шел по моему следу. Как еще иначе это объяснить? Как?
Ужас, который я испытывала перед ним, граничил с суеверным.
Не уйти мне от него.
Не сбежать. Не скрыться. Не спрятаться.
Как тряпичную куклу, Вольф запихнул меня на переднее сиденье машины, демонстративно заблокировал двери, и вырулил на проспект.
– Куда вы меня везете? – избегая смотреть на него, спросила я.
Мне казалось – взгляну хоть разок, и совсем пропала. Не выдержу. Забьюсь в истерике.
Что‑то тяжелое, мрачное, неотвратимое нависло надо мной… Что‑то, от чего нет спасения.
– Не все ли тебе равно? – не отрывая взгляда от дороги, пожал плечами он. – Теперь ты и шага без меня ступить не сможешь. Учитывая, в какой ситуации ты оказалась, когда я тебя нашел, я бы на твоем месте радовался этому.
При воспоминании об унизительном происшествии в парфюмерном магазине мне в лицо тут же хлынула краска. И это Вольф еще не знает, что я попросила денег на проезд у девушки со своей работы, а она отказала. Отмахнулась, как от назойливой мухи…
– Это была случайность! Я случайно их уронила, – воскликнула я. – Такое может случиться с каждым. Я бы отдала им деньги за испорченные духи. Сейчас у меня таких денег нет, но…
– Считай, что теперь ты должна мне, – усмехнулся он. – Я ведь выплатил всю сумму за тебя.
Должна. Опять должна.
Почему я снова и снова сама загоняю себя в ловушку?
– Я накоплю и отдам вам все. Заработаю. У меня есть работа! Пусть не сразу, но…
– Ты действительно считаешь, что меня могут заинтересовать твои жалкие гроши?
Вольф повернул ко мне голову, и я встретилась с ним взглядами. Тут же отвернулась, жалея о том, что подняла голову и вообще заикнулась об этом.
Он привез меня в жилой комплекс «Огни Манхэттена».
Четыре мерцающих огнями стеклянных небоскреба устремились в темное ночное небо. Глеб давно мечтал приобрести здесь квартиру, но цены кусались.
Неправильно. Меня не должно быть здесь. Не должно!
С Глебом, в нашей небольшой уютной квартире. Не здесь.
– Отпустите меня, – сдавленно попросила. – Пожалуйста. Просто дайте мне уйти…
– Выходи, – он навис надо мной, пугающий и мрачный.
– Прошу… Умоляю… – выдавила я, и на глаза навернулись слезы.
К кому я взываю? Он не сжалится. Не человек. Зверь. Чувствую его физически. Подавляет своей сильной мужской энергетикой.
– Вы нелюдь! Упырь! Монстр! Все, что рассказывала тетка Параскева – правда! Чудовища существуют!
– Выходи из машины, – оборвал Вольф.
Он действительно ведет меня в одну из башен «Огней Манхэттена». Вернее, как ведет… Тащит. В замкнутом пространстве лифта, который поднимается на верхние этажи, ощущаю на себе его неотступный взгляд.
Это двухуровневая квартира размером с небольшой стадион. Свободная планировка, очень много свободного пространства. Максимальный простор. Металл, дерево.
Здесь на удивление легко дышится. Вернее, дышалось бы, если не мужчина рядом со мной. Слезы застилают мне глаза. Здесь все красивое, явно очень дорогое и чужое. Я теряюсь в этой обстановке.
Теряю себя и последние остатки самообладания.
Слезы текут и текут, когда Вольф разворачивает меня к себе.
И я уже не знаю – оплакиваю то, что против своей воли оказалась с ним здесь, или свою растоптанную и покореженную жизнь. Еще вчера я любила и была любима. Доверяла. С радостью и надеждой встречала каждый новый день.
И вот сейчас я здесь, преданная и отданная на поругание. Вышвырнутая из жизни своего любимого человека, как тряпка. Сейчас я здесь с чужим, незнакомым, опасным мужчиной, который смотрит на меня так, словно хочет съесть.
А я… Я близка к помешательству. Тяжкий груз этого дня монолитной плитой придавил меня к земле. Могильной плитой, на которой написано «Ульяшин счастливый брак». И года через черточку.
Сжав в стальном захвате мое запястье, Вольф прямо в куртке тащит меня в спальню. Огромную спальню с кирпичной кладкой и как будто парящей в воздухе кроватью.
Он близко. Только не в глаза мне смотрит, а на мои губы. Так жадно и ненасытно, что даже странно видеть в нем такие сильные эмоции.
– Ненавижу вас… – беззвучно шепчут мои губы, и я кричу. – Ненавижу!
Вольф швыряет меня на кровать, сжав кулаки, склоняется надо мной.
Сжимаюсь в комок, ожидая удара. Боли. Боли, которая, возможно, заглушит мою душевную боль.
Несколько долгих мгновений он стоит надо мной, а затем отворачивается и уходит прочь.
ГЛАВА 14
У меня не осталось сил даже на то, чтобы плакать.
Вымотанная, подавленная, истерзанная, я подтянула колени к груди.
Тупо разглядывала кирпичную кладку перед собой. Считала кирпичики. Один, второй, третий…
Это немного помогало, но горестные мысли пробивались сквозь монолитную кирпичную кладку, которую я пыталась строить.
Как мне жить дальше? Как дышать? Как верить людям?
Что он со мной сделает? Что со мной сделает Вольф…
Нет, я не плакала – слезы сами собой катились по вискам.
Четвертый, пятый, шестой… Как уснула – даже не заметила.
Мне снились похороны. Темным, мрачным утром хоронили меня. Среди скорбных лиц заметила рыдающую Варю, Наталью Семеновну – мою мачеху, папу… Мне хотелось крикнуть им, что я живая. Но язык распух во рту и отказывался шевелиться. Тело стало тяжелым и неподатливым, как мешок с песком.
