Дитя нуайяд
– Вот недоумок. Чего ради ты бросился вниз, не нащупав ступеней? ― раздался низкий голос Корсиканца.
– Прошу прощения, месье Лоренцо, ― пробормотал Теодор.
– Хм, ты всё больше удивляешь меня, оборванец. Твоя речь не похожа на простецкий говор городского отребья. Откуда ты? Кем был твой папаша?
– Я? Я родом из Нанта, месье. Мой отец лавочник Марэ, ― заученно выпалил мальчик.
– Из Нанта? Забавно… А какого же чёрта сын лавочника промышляет воровством в Париже?
– Ах, месье. Когда солдаты Конвента пришли в город, наступили трудные времена. Родители подхватили хворь, что набросилась на город, и скончались один за другим. Лавка сгорела, мне ничего не осталось, как отправиться на поиски родни. Но в дороге я сильно простыл и едва не отдал Богу душу. Друзья нашли меня на улице и привели к мамаше Клодин. Ей я и обязан своим спасением.
– Складная история, ― хмыкнул Чезаре. ― Уверен, что правда в ней только твоя болезнь. Впрочем, мне наплевать на твою жизнь.
Корсиканец отвернулся и, внезапно швырнув Теодору шпагу, отрывисто скомандовал:
– Туше![1]
Растерявшись, юный герцог тотчас приподнял вверх руку и сделал выпад.
– Вот и выплыло твоё вранье, наивный простофиля, ― рассмеялся Корсиканец. ― С каких пор лавочники стали обучать своих наследников фехтованию?
Тео замешкался лишь на несколько секунд и, пожав плечами, заявил, что водил дружбу с сыном сеньора. Ему довелось присутствовать на занятиях, вот и запомнилось несколько движений.
Чезаре недоверчиво ухмыльнулся.
–Твоё счастье, малец, что мне плевать, кто ты и откуда. Но на будущее запомни. Если выбрал себе роль, то не стоит забывать о ней ни на минуту. Иначе твоя жизнь быстро оборвётся. Впрочем, хватит пустой болтовни. У меня будет к тебе парочка поручений. Но ты должен поклясться, что останешься нем, что бы с тобой ни случилось. Или прямо сейчас проваливай восвояси и забудь наш разговор.
– Я клянусь, месье! ― горячо воскликнул юный герцог. Поручения Корсиканца наверняка сулят множество приключений и опасностей, отказаться от подобного было бы непростительной ошибкой.
– Хорошо… Итак, ты должен запомнить всё с точностью, ибо у меня нет желания повторять дважды.
– Я готов, месье.
Он действительно серьёзно внимал каждому слову и наконец кивнул, что всё запомнил.
– Отлично, можешь идти. Запомни, с этого момента ты должен стать тенью, серым крысёнком, что пробирается в любое место незамеченным.
Тео поспешил к выходу.
Добравшись до старьёвщика Кокто, он произнёс заветные слова. Старик молча зажёг свечу и начал рыться в ворохе тряпья. Его каморка была так же уныла, как и жильё мамаши Бернадет, и даже солнечным утром в ней царил полумрак.
– Вот, надевай. Это самое приличное платье, что у меня есть. А я пока что поищу башмаки и шляпу.
Брезгливость юного герцога к неизвестно каким способом добытому костюму мигом отступила, стоило ему вспомнить, что всё, что он делает ― поручения загадочного Корсиканца. Он быстро переоделся и огляделся в поисках зеркала.
Старик удивлённо приподнял бровь, но так же молча поставил перед ним медный таз и щербатый кувшин.
– Умой свою смазливую рожу, парень. Да пригладь волосы. Вот, возьми гребень. Там не хватает пары зубцов, но делу это не помешает.
Наконец Тео покинул пропахшую лежалым тряпьём лачугу и, нахмурив брови, поспешил дальше. Хотя, выйдя на широкую улицу, граничащую с бульваром, он замедлил шаг и не смог удержаться, чтобы не взглянуть на своё отражение в чисто вымытой витрине лавки суконщика. Довольный своим видом, он пришёл к нужному дому и восхищённо присвистнул, оглядывая внушительное здание. Казалось, что четвёртый этаж и вовсе нависал над улицей. Двери парадного входа сверкали позолоченными ручками, добротные мраморные ступени намекали на солидность жильцов. Тайком осенив себя крестом, он дёрнул за верёвку колокольчика.
– Чего тебе? ― неприветливо бросил привратник.
– Письмо для мадам Тревиль, ― глядя ему в глаза, без всякой робости ответил подросток.
– Давай сюда, я передам.
Привратник протянул руку.
– Не могу, месье. Мне велено передать посланием мадам лично и получить ответ.
–Ах, чтоб тебя! ― в сердцах воскликнул привратник. ― Ладно, иди, только хорошенько вытри ноги, паршивец. Третий этаж слева.
– Я знаю месье, благодарю, ― спокойно сказал Тео и неторопливо поднялся по лестнице, устланной бордовым ковром. Ах, как давно он не видел господского жилья! Даже запах здесь слишком отличался от унылого домишки в квартале бедноты. Но, вспомнив, что ему надлежит делать, вновь стал серьёзным и уверенно постучал в высокие двери.
На пороге показалась молоденькая горничная с копной светлых кудряшек и кокетливым взглядом прозрачных глаз.
– Доброе утро, мадемуазель. У меня записка для Элизы Бонтан.
– Наконец‑то! ― приглушённо воскликнула горничная и буквально втащила посетителя в прихожую.
– Давай письмо и поспеши, малыш. Скоро вернётся кухарка, тогда всё пропало. ― Девушка ринулась по коридору, и Тео ничего не оставалось, как последовать за ней. Оказавшись в кухне, горничная подбежала к окну и, приподняв створку, огляделась по сторонам. ― Господь милосердный! Надеюсь, ты ловкий малый и не свернёшь себе шею, ― пробормотала она.
Юный герцог скользнул взглядом по крышам домов. В точности как и говорил Чезаре. Экое счастье, что накануне не было дождя. Он осторожно выбрался на карниз и замер. Чёрт возьми! От высоты у него захватило дух и к горлу подступила дурнота. Пожалуй, он охотно бы вернулся и признал, что оказался не таким ловкачом, как воображал Корсиканец. Но девушка, тревожно обернувшись, шепнула:
– Скорее, кажется, Люси идёт.
[1] Фр. toucher – касаться, дотрагиваться.
