Дно озера

***

Белая фаянсовая супница с цветком мака на боку, распространяя волны восхитительного запаха, как и положено, размещалась по правую руку от хозяйки стола. Помимо домашних солений и маринадов, служивших закусками к крепким напиткам, стол украшало блюдо с горячими пирожками.

Гости выпили по стопке домашней настойки и с отменным аппетитом принялись отдавать должное гастрономическим талантам супруги Рудольфа.

– Признайся, Рудик, ты зачем нас к себе затащил? Похвастаться образцовым хозяйством и не менее образцовой хозяйкой? Тебе это удалось, честно скажу. И я хочу поднять этот бокал… эту стопку… за вас, мои друзья! А особенно за красавицу и рукодельницу Инну Николаевну!

Василий легко поднялся с места, лихо опрокинул стопку с домашней водкой, настоянной на рябине. Последовав его примеру, Рудольф и Егор тоже осушили свои стопки стоя.

– Расколол ты меня, следователь! – шутливо заголосил Рудик и склонил голову. – Виноват, друзья. А как же еще вас к себе затащить? Дружеские застолья давно вышли из моды. Время такое. Каждый сидит в своей норе, никого в гости не дозовешься. Вот и пришлось настоять на осмотре дома. Нелепая затея, согласен. Но сработала! За это следует выпить.

– Хитер, понимаешь, чертяка! – засмеялся Василий.

И давние друзья опрокинули еще по одной стопке.

Егор от дальнейшего распития деликатно отказался. Долгие застолья он считал непозволительной тратой времени. Но и выйти из‑за стола было как‑то неприлично. Волей‑неволей приходилось поддерживать беседу.

На его счастье, за окном послышался шум мотора.

– Миша вернулся, – обрадовалась Инна. – Как раз к обеду. Пойду встречу.

В гостиную вошел высокий спортивного вида молодой человек, очень похожий на Инну. Такие же льняные волосы и василькового цвета глаза. Рядом с молодо выглядевшей Инной он вполне мог сойти за ее младшего брата. Он был моложе Егора года на два‑три.

– Познакомься, сынок. Это Егор, врач из Москвы. Мы с Василием будем помогать искать его пропавшую невесту.

– Ну не невесту, – смутился Егор.

– А это неважно, – взглянул на Егора Михаил. – Главное, что вы не сдались и стараетесь распутать эту странную историю. Мне Андрей говорил, что дело закрыто. Чисто формальный подход, как по мне.

– Спасибо за поддержку, – обрадовался Егор.

Тут слово взял Василий:

– Благодарим, дорогие хозяева, за гостеприимство, но нам пора. Дела не терпят отлагательств. Как договорились, с сегодняшнего дня будем каждый вечер собираться у меня на даче на планерку. В семь часов.

– А может, ко мне перебазируемся? – спросил Рудольф. – Здесь просторнее и уютнее. А после планерки Инночка будет нас ужинами кормить.

– Не получится, Рудик. Боюсь, растолстеем мы с замечательных Инночкиных харчей. И деловую хватку потеряем. Сыщик должен быть шустрым и быстрым, как русская гончая. Как договорились, так и будем действовать. А вечером докладывать о результатах. Еще раз спасибо за гостеприимство. Пойдем, Егор. Нам еще до семи часов надо к Федьке Булатову наведаться.

 

20 июля, среда, после полудня. Визит к Федору Булатову

 

– Василий Семенович, нас по высшему разряду принимали, – восхищенно говорил Егор, пока они шли к берегу какими‑то проулками, пробираясь между заборами, а иногда и прямо по заброшенным участкам, заросшим бурьяном чуть ли не в два человеческих роста.

– Это ещё не по высшему, – отвечал сытый и довольный дед Василий. – Это, считай, обычный обед у них. Я вот в позапрошлом году был на юбилее у Рудольфа. Вот где размах был! Еле выполз, понимаешь. Как тот волк из мультика. «Счас спою». Хлебосольные они и гостей принимать любят.

– А почему они в такой глуши живут? Вроде бы москвичи.

– В конце девяностых он у нас появился. С Инной и маленьким Мишуткой. Тогда наука на боку лежала, не финансировалась, понимаешь. И тему его закрыли как неперспективную, он рассказывал. А у него жена молодая и сыну годик. На аспирантке женился, что нередко бывает. Помню, первый раз как ребеночка увидел, ужаснулся. Худенький, бледненький, весь в корках коричневых. Тяжелый аллергик, понимаешь. Зато сейчас какой красавец вымахал! Ну вот, собрал Рудик все сбережения и купил этот дом. Прежний хозяин тогда уже на нарах прохлаждался, дом на жену записан был, она его и продала.

– И вы с тех пор дружите?

– Дружить не сразу начали. Поначалу он мне сильно не понравился, понимаешь. Заносчивый какой‑то. Московские понты так и перли из него со всех сторон. Переругался почти со всем поселком. Порядки наши не ко двору ему пришлись, понимаешь. Всё хотел по‑своему переделать. А потом обжился понемногу, разобрался в обстановке и пришел ко мне с дельным предложением. Но это долгая история, как‑нибудь в другой раз расскажу. Мы уже почти пришли.

***

Федька Булатов, а если уважительно, то Федор Иванович, жил в добротном двухэтажном бревенчатом доме, обшитом светло‑зеленым сайдингом. Дом стоял на самом берегу озера Светлое, почти у кромки воды. Часть цокольного этажа, сложенного из дикого камня, скрепленного цементом, со стороны улицы служила гаражом для двух машин, а со стороны озера лодочным сараем для моторки и двух весельных лодок.

В смутные времена девяностых хозяин дома немало крови попортил местному рыбнадзору. И у Колоскова были тогда к Федьке вопросы – не участвовал ли тот в знаменитом ограблении местного промтоварного магазина? Тогда дерзкие налетчики, отключив сигнализацию и связав сторожа, под покровом ночи вынесли весь магазин подчистую. Причем сторож оказался пьяным в дымину. Но когда протрезвел, бил себя в грудь и клятвенно уверял милиционеров, что бутылку водки его заставили выпить грабители, угрожая пистолетом. А роль Федьки заключалась в перевозке краденого на противоположный берег. Но доказать ничего не удалось. Не пойман – не вор.

Потом вроде бы Федор остепенился. Забросил браконьерский промысел, а может, просто стал хитрее. Да и то сказать – времена изменились. Летом главным занятием и основным средством дохода уважаемого Федора Ивановича стало катание туристов на катере по живописному озеру. С зеленой стоянкой, купанием, шашлыками и, конечно, употреблением горячительных напитков. А кто не выпьет под шашлычок? Кроме того, он сдавал лодки и снасти напрокат желающим порыбачить.

***

У калитки Василий с Егором простояли не меньше десяти минут. На звонок никто не реагировал. Глухую тишину за забором нарушал только ленивый собачий лай. Затем послышались тяжелые шаги и сопение. Калитка слегка приоткрылась, и в проеме появилось красное, опухшее лицо Федьки Булатова.