Дочери для бывшего. Воронцовы

Быстро собираюсь, еду в ближайший магазин с детской одеждой. По дороге набираю мобильный сестры, намерена устроить ей взбучку.

К сожалению, телефон молчит.

– Ничего, я навещу тебя позже, – угрожаю невидимому противнику, сотрясая кулаком в воздухе.

В этот момент прилетает эсэмэс.

Мама. Поля, я соскучилась. Заедешь сегодня?

Полина. Да. У меня есть к тебе серьезный разговор!

Кажется, я выбрала сторону. Виталина сама напросилась!

 

Глава 9

 

Виталина

После ресторана отправляемся с мужем в номер. Андрэ уходит в душ, а я засыпаю.

Черное марево поглощает мой мир шаг за шагом. Непрозрачный темный воздух с красными прожилками стелется у поверхности земли, и я иду за ним. Туман исчезает и передо мной возникает розовое двухэтажное строение детского дома в Красногорске.

Зачем я снова сюда приехала?

Ах, да! Я привезла юбки для малышки с медовыми глазами. Осматриваюсь в поисках пакетов, их нигде нет. Зато замечаю другое.

Я снова махонькая девочка шести‑семи лет.

Удивленно гляжу на собственные маленькие ножки, обутые в ярко‑оранжевые сандалии. Не помню, чтобы у меня были такие.

Делаю шаг вперед, тут же оказываюсь в лапах заботливого мужчины, пахнущего одеколоном:

– Вот наша Кнопка, – цедит черноволосый огромный мужик, похожий на бурого медведя.

– Ух, какая Милашка! – вторит ему женщина с рыжим каре.

– Имя только у нее какое‑то мальчишечье – Виталина. Будто, отец ждал Витька, а родилась девчонка. Наверное, поэтому в детский дом сдали.

Хмурю бровки. Эта ведьма говорит, что мой папа избавился от меня из‑за того, что я не мальчик?

– Ничего, мы дадим ей нормальное имя, – подмечает женщина. – Агриппина! Так звали мою бабку.

– Иди к черту! Я Виталина Лебедева, – бью тетеньку по руке со всего размаху палкой.

– А‑а! Убили. Помогите! – вопит жирная корова, и к нам со всех сторон бегут воспитатели.

– Мы отказываемся удочерять этого ребенка, – визжит несостоявшаяся мамаша, обвязывая шейным платком руку с кровавой раной.

– Как же так? – причитает воспитательница Евгения. – Уже документы оформлены, ребенок настроился на переезд, вещи собраны.

– Мы ее не берем! Понятно?! – мужик трясет кулаком перед нашими носами.

Шмыгаю носом, вытираю ладошкой с лица слезы. Незаметно для взрослых прячусь за спиной новой молодой воспитательницы. Она новенькая, но молодая и красивая, и ее люблю как родную маму.

Женя ловит мою маленькую руку и ведет меня за собой в розовое здание.

Этим же вечером меня отводят к психологу.

– Виталина, возьми карандаши, нарисуй будущих маму с папой и себя.

Оглядываюсь на Женьку, она кивает мне розовой длинной челкой, поддерживает.

Беру самые яркие карандаши, рисую розовый домик, рядом с ним двух одинаковых девочек, держащихся за руки, желтым цветом вывожу солнце над нашими головами, а зеленым – траву.

Откладываю яркие карандаши, беру черный и коричневый. Рисую две огромные фигуры папы и мамы в углу рисунка, подальше от нас.

– Виталина, кто эта девочка рядом с тобой? – интересуется психолог.

– Любимая подружка, – шепчу, опуская глаза в пол.

Женя с психологом переглядываются. Воспитательница тут же пересаживается ко мне.

– Виточка, у тебя же нет подруг! Ни одной. Ты всех обижаешь…

– Врешь! Есть у меня подруга! Она всегда рядом, я ее вижу, разговариваю с ней.

– Как она выглядит? – мягко спрашивает психолог.

– Она как я! Моя копия, – доказываю, стучу кулачком по столу.

– Понятно, – тяжело вздыхает Женя, закатывая глаза. – Всё намного хуже, чем я могла предположить.

– Вита, зачем ты ударила женщину? – психолог задает мне единственный вопрос, который интересует на самом деле.

– Они сказали, что мой папа хотел мальчика, а родилась я. Поэтому он избавился от меня. И имя у меня дурацкое, как у мальчика. Мне дадут другое – Агриппина. Я не хочу быть Агриппиной! – не выдерживаю, срываюсь на плач.

– Ты всё правильно сделала, – неожиданно заявляет Женя, гладит меня по спине. – Надо всегда бороться за себя!

– Евгения! Следите за своей речью! Иначе мне придется пожаловаться руководству на ваши методы воспитания, – угрожает психолог моей любимой Женечке.

– Не надо жаловаться! Не надо! Не надо! – кричу на психолога и шлепаю женщину по руке.

– Видите, что она себе позволяет! Вы вынудили меня сообщить руководству о данном инциденте.

– Проснись! Белла, проснись! – грубо толкают в бок.

С трудом разлепляю веки, в ужасе смотрю на мужа. Он включил ночник и уставился на меня.

– Что стряслось? – еле шевелю пересохшими губами.

– Ты мне скажи, почему разговариваешь во сне по‑русски!

– В школе учила, – вру заготовленную заранее фразу.

– Ты говорила без акцента! Будто, русский твой родной язык, – Андрэ продолжает лезть мне под кожу.

– Андрэ! Прекрати придираться к мелочам. Мне очень‑очень плохо. Я вся горю. Потрогай. – Беру загорелую руку мужа, дотрагиваюсь ею до своего лица, груди.

– Горячая! Что делать? – округляет темные глаза.

Гарсия слишком молод, и не привык к сложностям. В нашей маленькой молодой семье всегда я ограждала его от житейских проблем, всё решала сама.

– Может, позвоним моей сестре, вызовем ее? – предлагаю слабым голосом.

– Сестру? Нет. Исключено. – Муж убивает мои сестринские порывы. – Белла, ты прекрасно знаешь, кто я и зачем приехал в Россию, поэтому лишние свидетели не нужны.

– Хорошо, вызови скорую, и дай мне ноутбук. – Перед глазами бегают мошки, абсолютно нет сил. Делаю неимоверные усилия, подтягиваю туловище, сажусь в кровати. Голова кружится как на карусели. – Ноутбук, – протягиваю руки к столу.