Дочери для бывшего. Воронцовы
Почесать своё яйцо.
Сунул лапу – нет яйца,
Так и шлёпнулся с крыльца»!
– Ой, мамочки! – пискнула наша воспитательница, и мне даже стало ее жалко. Стопроцентно ей влетит.
Пока воспитатели краснеют, будущие мамочки возмущаются, дети прыскают в кулаки, а папаши покатываются со смеху, Сонечка пользуется заминкой в зале, стаскивает Руслану со сцены, поспешно выводит девчушку из актового зала.
Не знаю, почему, но я тоже хватаю свою, и размашистым шагом покидаю зал.
Выйдя из зала, обнаруживаю странную картину – Сонечка сидит на диване, плачет, а Руся гладит ее по головке, приговаривая:
– Ну, не плачь. Я знала только этот стишок. А твой не смогла вспомнить.
– Сонечка, не расстраивайтесь так. Руслана всего лишь ребенок, и все в зале это знают. Никто не будет винить Вас в случившемся! – хочу погладить девушку по головке. Еле сдерживаюсь.
Соня всхлипывает еще два раза и одаривает воспитанницу таким взглядом, что девчушка тут же прячется за моей спиной.
Поворачиваюсь к малышке, разглядываю ее внимательно как на восьмое чудо света. Ком из сомнений и вопросов тут же застревает в горле.
Как такое возможно?..
Перевожу взгляд на Машу, затем обратно на Руслану.
Они будто… будто… будто, сестры.
Но почему? Вроде абсолютно разные, у Руси более пухлые губы, щеки круглее и нос более курносый.
И тут до меня доходит. Глаза! Абсолютно одинаковые карие глаза с янтарным оттенком.
Надо же!
Пока мы успокаивались, из зала хлынула толпа детей и взрослых. Собрав свою банду и группу гипотетически возможных родителей, Сонечка повела нас на второй этаж, где уже ждали угощения и подарки.
– Тетя Полина!
– Тетя Полина, – меня облепили детки, и я упустила Руслану из виду. Когда вспомнила про девчушку, обнаружила, что она сидит, забившись в угол на маленьком стульчике.
Все дети с подарками и взрослыми гостями расселись и пьют чай с гостинцами, одна Руська спряталась в темном углу как дикий волчонок. И даже никто из взрослых не соизволил с ней заговорить. Только Сонечка бросает на малышку теплые взгляды.
– О боги! – до меня только сейчас дошло, что я не привезла девочке именной подарок. Я же не знала, что в группе пополнение. – Маша, давай подарим Руське твою джинсовую куртку и желтую юбку из Левайса?
– Шутишь? – дочь роняет из рук печенье. – Я выбирала их битый час!
– Милая, – клянчу как ребенок, – ну давай, а? Будь благодушной! Душенька, моя!
Маша кусает губы, думает. Высокомерно кивает головой.
– Сиди здесь, спущусь к машине и сразу обратно.
Возвращаюсь через пять минут. Ситуация изменилась в корне, Руся сидит в обнимку с Сонечкой, обе рыдают, распугивая потенциальных родителей.
– Что стряслось? – спрашиваю у своей.
– Девочка расстроилась, что никому не понравилась!
Пробираюсь к Руслане, ласково глажу ее по спине. Оборачивается, смотрит на меня блестящими от слез янтарными глазами, вытирает рукой слезки и текущий носик.
– Ты за мной? Я тебе понравилась?
– Очень! – глажу малышку по спине. – Я не могу стать твоей мамой, у меня своих трое, даже четверо (вспоминаю Васю). Но ты нам очень‑очень понравилась! Это тебе, – разворачиваю джинсовую курточку с юбочкой.
Карие глазки высыхают, загораются бесконечной любовью. Руся спрыгивает со стула, и позволяет мне надеть на нее синюю курточку и яркую юбку.
Шмыгает носом, победоносно глядит на Сонечку.
– Вот, а ты говорила, что стишок плохой! А ей понравился! – тычет в меня маленьким пальчиком.
Улыбаюсь сквозь слезы. Надеюсь, она этот стишок никому больше не прочтет.
Глава 4
Мадрид
Виталина (Изабелла)
– Всё в порядке? – интересуется Андрэ, поглаживая мою руку.
– В полном! – подзываю стюардессу. – Шампанское, пожалуйста.
– Не рано ли ты начала? Мы еще не долетели, – муж бросает на меня недовольный взгляд.
– Самое оно! – Удивляюсь, неужели он не видит, что я уже… Марк угостил… но не буду же я рассказывать сейчас Андрэ о встрече с его родным братом, о том, что заключила за спиной мужа тайную сделку.
– Что отмечаем?
– Возвращение домой! – радостно кричу я. Натягивая лучезарную улыбку, молча чокаюсь с мужем.
– Белла, как же ты иногда раздражаешь. Бесишь! – сжимает мое колено, просовывает руку мне под юбку. Тут же сжимаю его руку. Он у меня в ловушке.
– Приглашаю в туалет, – хитро прищуривается.
– Иди, я за тобой!
Андрэ уходит, остаюсь одна наедине с невыносимой болью.
Тоска, терзающая мою неуспокоенную душу, становится ощутимее с каждым километром, приближающим меня к Родине. Тоска безжалостно выжигает меня изнутри, выворачивает душу, рвет ее на части.
Одна часть очень хочет встретиться с Полиной и племянниками, вторая кричит об осторожности. Муж сестры может не пожалеть меня, сдать в полицию.
Вспоминаю последний сон, приснившийся накануне.
Захожу в собственную квартиру, а у порога стоят детские сандалии. Синие. Нет. Розовые.
Напрягаюсь, но не могу вспомнить цвет.
Одно знаю наверняка, в России меня ждет ребенок. Я должна осуществить свое желание – взять ребенка из детского дома или найти суррогатную мать.
Улыбаюсь полупьяной счастливой улыбкой. Ни за что не вернусь в Мадрид одна! Только с ребенком или с надеждой.
Даже если Андрэ скажет нет, уговорю Марка повлиять на младшего брата. Ему он не откажет.
