Его Кара
– Марк… По отчетам остальных наших врачей же было видно, что с девчонкой непорядок, – отчитывает она его. – А ты что ей назначил? Стандарт обошел…
Он не любит, когда ему указывают, но ей позволяет. Алла напоминает ему его мать, с которой он поддерживает лишь удаленное общение. Наверное, поэтому они сработались. В ней была та жесткость и дисциплина, которой не было у него. Женщина разбавляла его оптимизм и максимализм своим реализмом.
Они работали с Марком и ранее, когда он был обычным диагностом в другой клинике. Она разбавляла его фанатичные мысли, добавляя в них полноту картины.
– Ты отменила назначенные мною препараты? – спрашивает он у блондинки, сдвигая брови вниз.
– Нет! Ты что! – восклицает она, замечая его настрой. – Ты же главный.
Подобное уже раз произошло, и она хорошо помнила его реакцию. Неподчинения Марк терпеть не мог и жестко на это реагировал.
– Тогда почему…?
– Я добавила, а не отменила. Она вены себе порезать пыталась, – отвечает та на его вопрос. – Почти получилось. Хорошо, Лили проверила ее. Вот и закатили ей пару доз лошадиного снотворного с медвежьим успокоительным.
– Странно, – говорит он вслух, вспоминая ту девочку в своем кабинете, у которой явно не было желания заканчивать жизнь самоубийством. Или он ошибся?
Возможно, это было напоказ? Для родственников. Как неповиновение и демонстрация своего несогласия?
– Сильно порезалась? – задает он вопрос.
– Да. Через полчаса‑часик ее бы уже не было. Это не для шоу было сделано, – упреждает его мысли сотрудница.
Еще интереснее.
– Ко мне завтра утром приведи, – выдает мужчина после некоторого замешательства.
Получалось, что Алла сделала все, как надо и упрекнуть ее было не в чем.
– Думаю только к послезавтра, – зевает женщина. – Она отойдет от той мешанины, что мы ей дали…
Под его грозным взглядом она застывает с рукой у рта и медленно кивает. Завтра так завтра.
– А Авраам как же? – Алла вспоминает про пациента с неконтролируемым перееданием, не поддерживая его интерес к Каре. Наоборот, мешает.
– У него злость на отца с матерью так себя проявляет. Хорошо бы гипноз провести, – уверяет Марк. – Я его собирался передать Алексу. Сегодня с ним закончу.
Глава 4
Кара закрывает глаза и снова открывает их спустя только минуту, испытывая дикое неудовлетворение. Ей не нравится, когда в них так усиленно светят. Кажется, еще немного и она ослепнет от этого яркого фонаря.
А еще неприятная рука, удерживающая ее за подбородок и причиняющая неудобства. Ей задрали голову вверх, вызывая недовольный стон.
Она неспешно пытается прийти в себя и выбраться из омута приятных сновидений, в которых пребывала более суток.
– Ну, давай же, – доносится до нее приятный мужской голос, налаживая связь с реальностью. – Просыпайся, спящая красавица!
Кто это? И чего он от нее хочет? Где она вообще?
Кара разлепляет веки, напрягая зрение, и попеременно моргая в попытке избавиться от белой пелены, растекающейся перед ней в виде густого тумана. Заодно хочется увидеть своего жестокого мучителя.
Плавучие, жидкие стены и потолок начинают принимать нормальную форму, распрямляясь и постепенно превращаясь в кабинет врача.
Раздраженная сетчатка не позволяет рассмотреть детали, по лицу катятся слезы. Приходится зажмуриться и только после этого перед ней появляется мужской силуэт, а потом некоторая детальность: серые волосы, голубые глаза, напряженность во взгляде, белая рубашка…
Доктор, которого она уже видела ранее. Он‑то как раз и удерживал ее за подбородок, подсвечивая раз минуту своим фонариком ее глаза.
Захотелось вырвать фонарь и посветить ему в ответ. Он что, думает это приятно?
Девушка качнула головой, выбираясь из его захвата и услышала победное: «Бинго».
– Ну, наконец‑то. Я боялся, что ты еще пару дней в таком состоянии проведешь, – высказался довольный доктор, откладывая фонарик в сторону. – Кстати, я Марк.
Мужчина сидит перед ней на корточках, улыбаясь своей лучезарной улыбкой, в то время, как ее расположили на диванчике.
На вид очень даже приятный, совершенно не вызывающий отторжения. Немного смазливая внешность за счет русых волос разбавлялась крепким телосложением, которое говорило о том, что он занимается спортом. Следит за собой. Если получается за собой, то и за остальными, наверное, тоже? Это предположение успокаивает ее.
Ей нравятся люди, которые держат себя в рамках. Это говорит об имеющейся силе воли. Вот у нее вообще никакой силы воли нет…
Кара молчит. Ей не хочется с ним говорить. Приятнее было находиться в бессознательном состоянии. Она там плавала и летала на своих собственных крыльях и было так хорошо.
Девушка качает головой, выбрасывая остатки сна из своей головы, и концентрируясь. В глазах появляется осмысленность и понимаю происходящего. Назад возвращаться уже не хочется. Поплавать она еще успеет.
– Пить хочешь? – спрашивает темноволосый мужчина и протягивает ей приготовленный стакан с водой.
Холодный озноб пробегает по ее позвоночнику. Она сжимает зубы и качает головой. Хватит с нее последних успокоительных после которых непонятно, сколько она в беспамятстве провела. Определенно, сюда тоже успел добавить.
Врач совсем молоденький. Лет 25?
Девушка щурится. Терапевт?
Кара узнает его. Он что‑то ей говорил вчера про седативные. Она еще подумала, что за врач такой странный, что обсуждает лечение с новоявленной пациенткой. Этим‑то он и зацепился в ее памяти в отличие от предыдущих врачей, которые ее осматривали и что‑то бубнили себе под нос, не проявляя к ней ни малейшего интереса.
Марк, тем временем, выпивает воду прямо перед ней, запрокинув голову назад. Он раздражает ее своим провокационным поведением. Девушка следит за ним своим диким взглядом, мечтая о том, чтобы он подавился и закашлялся.
Тот пьет неспешно, демонстративно, и не спешит задыхаться по ее желанию. Даже ни намека!
И у него, видимо, хороший ангел‑хранитель, ведь он таки допивает воду полностью, не оставляя ни капли, и как ни в чем не бывало наливает в стакан еще немного из пластиковой бутылки.
Злость ее бодрит, повышая давление, и вынуждая окончательно проснуться от долгого сна.
