Эхо неугасшей любви

Керен сделала глубокий вдох. Спокойствие, только спокойствие!

– Мы ведь условились, что поговорим завтра.

– Знаю, но мне интересно взглянуть, как ты живешь. Я ненадолго.

Она решила: если визит затянется, столкнет Янниса за борт.

Вымученно улыбаясь, она сбросила ему веревочную лестницу.

Яннис без труда взобрался наверх и перелез на палубу. С него стекала соленая вода; ручейки текли по завиткам черных волос на его мускулистой, бронзовой груди и змеились по мускулистому животу к резинке черных плавок.

Керен отвернулась, достала из ведерка мокрую футболку и принялась выжимать, заставляя себя не глазеть на Янниса. То, что у него фантастическое тело, для нее не новость. Она ведь была за ним замужем, и они спали в одной постели почти каждый день после первой встречи…

Ей не удалось достаточно быстро прогнать воспоминания; внизу живота запульсировала сладкая боль. Она инстинктивно ухватилась за поручень.

– Тебе помочь? – Его низкий голос раздался совсем рядом с ее ухом, и она вздрогнула от неожиданности.

– Нет. Спасибо. – Керен сделала шаг в сторону и указала на открытый люк. – Спускайся, осмотрись, – предложила она.

Осмотрись и уходи.

– Разве ты не хочешь, чтобы я сперва обсох?

– Мы на яхте. Она часто намокает. Главное, ни на что там не садись.

– Здесь твой дом. – Он пожал плечами и спустился в кокпит.

Когда Яннис скрылся из виду, она вздохнула свободнее. Постаралась взять себя в руки и продолжила вешать выжатую одежду на натянутую веревку.

Из люка показалась голова Янниса.

– У тебя на камбузе есть духовка.

– Да.

Он состроил гримасу, словно говорившую: «Я впечатлен», и снова скрылся внизу.

Отсутствовал он недолго.

– У тебя и холодильник есть!

– Ух ты! А я и не знала.

Он сверкнул белозубой улыбкой и снова скрылся внизу.

Среди одежды, которую нужно было развесить, имелось и нижнее белье. Она представила, как Яннис увидит ее трусики на веревке. Почему по спине побежали мурашки, а внутри все сжалось? Нижнее белье, только и всего. Трусики носят все – точнее, почти все. Стыдиться тут нечего.

Внутри у нее снова запульсировало, напомнив, сколько раз он срывал с нее трусики. Иногда зубами…

Потом она подумала: ее практичное нижнее белье наверняка покажется Яннису уродливым и несексуальным. Поэтому из чувства противоречия она решила не прятать его, а повесить на самом видном месте.

Кому какое дело, что он думает? Во всяком случае, ей все равно. Особенно сейчас.

К тому времени, когда она закончила развешивать белье, Яннис еще бродил по кокпиту и камбузу, хотя у него не было никаких причин там задерживаться.

– Ты еще не все осмотрел?! – крикнула она, склонившись над люком. Она не собиралась спускаться и оставаться в ограниченном пространстве наедине с Яннисом.

– Я всего лишь завариваю нам кофе! – крикнул он в ответ.

Керен стиснула зубы и глубоко вздохнула. Сегодня не стоит позволять себе злиться.

– Ты ведь сказал, что ненадолго.

Если он ее и слышал, то притворился, будто не слышит. Скоро до нее донесся его голос:

– Растворимый кофе подслащивают?

– Нет.

– Нигде не могу найти сахар.

– Я разрешила тебе осмотреться, а не рыться у меня на камбузе.

– Как мне найти сахар, если я не буду смотреть? – От его рассудительности ей захотелось разрядить в него огнетушитель.

– Сахар в шкафчике рядом с холодильником, в сине‑белом пакете. На нем написано «Сахар». Кстати, тебе уже приходилось заваривать кофе? – Предки Янниса принадлежали к числу основателей Агона. Его родные считались местной знатью, они близко дружили с королевской семьей Каллиакис. Яннис учился в той же английской школе‑интернате, что и сам король и два его младших брата, хотя и несколькими годами позже. Выросший в невообразимом богатстве, он дожил до тридцати четырех лет без необходимости заниматься домашним хозяйством.

– Неужели готовить кофе так трудно?

Керен с трудом удержалась от того, чтобы не заскрипеть зубами. Чтобы отвлечься, она опустила тент, создававший тень над маленьким столиком, и села на одну из скамей.

Она пришла в ужас, сообразив, что ноги у нее дрожат, хлопнула себя ладонями по бедрам и приказала себе успокоиться.

Горе, завладевшее ею у могилы дочери, и сознание того, что и Яннис, должно быть, в такой день тоже страдает, заставили ее немного смягчиться по отношению к нему. Керен снова разозлилась, когда он неожиданно заявился к ней на яхту. Она думала, что у нее будет целый день на то, чтобы подготовиться к завтрашней встрече с ним, но он застал ее врасплох, и сейчас ей хотелось свернуться клубком и отключиться от всего мира. Ни к чему испытывать такие сильные чувства. Ей не следует вообще ничего чувствовать по отношению к нему.

Керен уверяла себя, что все дело во внезапности. Прожив полтора года врозь, она увидела его вблизи, что стало ударом для ее нервной системы.

Все внутри ее сжалось, когда он наконец показался из люка, пригнулся, проходя под бельевой веревкой, и сел за столик. Придвинув к ней кружку с кофе, он изумленно покачал головой:

– Как ты ухитряешься жить в такой тесноте?

– Для моих потребностей вполне достаточно. – Боясь смотреть ему в глаза, боясь собственной чрезмерно бурной реакции, она отвернулась и посмотрела на спокойное, прозрачное море.

– Мой катер и то больше. – Яннис имел в виду катер, пришвартованный рядом с «Софией». Для Керен «катером» служил каяк. Она часто вставала на якорь в море, не заходя в марину, пересаживалась в каяк и гребла до самого берега.

Правая нога у нее снова задрожала. Она скрестила лодыжки, надеясь, что он ничего не заметит.

– Предпочитаю содержание форме.

– Это намек?

– К сожалению, да. По‑моему, тебе лучше всего выпить кофе и уходить. Сегодня я не хочу с тобой ссориться. – По крайней мере, ей удалось сдержать голос. Хоть какое‑то утешение.

– Я сегодня тоже не хочу ссориться, glyko mou.