Это не орлы – это чайки

Старший лейтенант схватился за китель Алексея. Алексей вспылил и одним махом обхватил его шею, нагнув его голову себе к рёбрам. Но в то же мгновение он его отпустил, увидев в дверях знакомую фигуру.

– Что здесь происходит! – в дверях стоял подполковник Каразин. – На губе оба захотели посидеть? Заправиться! – офицеры стали приводить свою форму в порядок. – Старший лейтенант, идите к себе в роту, с вами завтра побеседую.

– Есть!

Старший лейтенант быстро вышел из комнаты, протиснувшись боком рядом с подполковником, который всё ещё стоял на пороге и не думал двигаться. Каразин и Стародубцев молча смотрели друг на друга, пока не услышали, что дверь закрылась. Тогда Каразин зашёл, и они заговорили.

– Ты с ума сошёл старшего по званию заламывать? Ну давай, мне шею сверни.

– Виноват, товарищ подполковник. Он меня вынудил.

– Вынудил? – Каразин присел на стул. – Господи, ну такой же… – что‑то сказал себе под нос подполковник, – ты что, посреди ночи решил дело заводить?

– Так точно.

– Так точно, – передразнил Каразин, – если хочешь показывать свою власть, то не надо суетиться. Дело бы утром завёл. Учить вас и учить ещё. Голованов уже спит? – с этого вопроса Алексей понял, кто привёл Голованова в этот полк.

– Да, я его сделал своим личным помощником.

– А, молодец, разглядел, да? Он порядочный парень. Думаю, он очень хорошо будет тебе помогать в твоей работе.

– Товарищ подполковник, разрешите вопрос?

– Не разрешаю. Не надо задавать глупых вопросов. В таком полку, как Семёновский, все друг с другом связаны, начиная от командира полка, заканчивая вновь прибывшим молодым пополнением. Вся прелесть в том, Стародубцев, что нить эта настолько запутана, что никто из нас не знает, кто и с кем здесь связан. – Каразин поднялся. – Ладно, пойду спать.

– Вы пришли к рядовому Голованову? Он ещё навряд ли спит.

– Нет, я пришёл к тебе, но уже поздно. Завтра с тобой поговорим. Иди спать, Леш. – вдруг прозвучало снова как‑то по‑отечески. – Завтра утром зайди ко мне в штаб.

– Есть!

 

– Рота, подъем! – крикнул дневальный, и по взлетке вереницей зажглись фонари, добежав до последнего кубаря.

Свет ударил прямо в закрытые веки, испепелив сон. Солдаты повыскакивали со своих кроватей. Поднялся грохот. Каждый брал свою табуретку с формой и вытаскивал её на взлетку, чтобы одеться. Шум открывал слипшиеся веки. Алексей лежал и вполглаза оглядывал роту.

Алексей вставать не спешил, но он заметил, что Казака нет, а его кровать заправлена. Непонятно, куда он мог пойти. У них не было никаких обязанностей до того, как отвезти солдат на завтрак.

Солдаты продолжали громыхать. Подметали пол, а затем мыли его, перетаскивая туда‑сюда тумбы. Через час Алексей построил своих ребят и повёл их в столовую. Там он увидел одиноко сидящего Казака. Взяв поднос, положив на него тарелку с пельменями, он пошёл к другу и сел рядом с ним. Казак кивнул ему головой и молча продолжил есть, не смотря на него. Он выглядел поникшим. Потупил свой взгляд в тарелку, положив локти на стол. Всё ковырялся вилкой в пельменях, потягивая молоко через трубочку, нервно её пожёвывая. Алексей спросил, всё ли у него нормально? Но тот лишь кивнул головой. Видно, что ненормально.

После завтрака Казак не повёл солдат в роту, а вытащил их на плац. Маленький строй неумело маршировал, сбиваясь в ритме. Алексей стоял в курилке и смотрел, как Казак гоняет их, пытаясь немного научить. Должно пройти ещё много времени, чтобы они смогли прислушиваться друг к другу, дабы колонна была одним целым, обзавелась одним шагом.

Небо было всё ещё пасмурным. Беспросветным. Можно было увидеть окружность солнца, которую затопляли серые облака. Они быстро и низко плыли, шершавя верхушки сосен.

Полил дождь. Все солдаты разбрелись в казармы по своим этажам. Слава и Алексей завели своё подразделение в роту. Казак посадил их всех на взлетке и приказал учить обязанности, а сам пошёл к Алексею в дальний кубарь. Алексей, прильнув к подоконнику, смотрел, как льётся дождь за окном. Как щебечут листья от поднявшегося ветра. Казак сел на кровать и поглядывал на своего друга. Алексей это заметил и спросил:

– Что случилось? Давай, рассказывай, нельзя же теперь всё время молчать.

– Не знаю я, как сказать. – стал качать головой Казак.

Алексей отошёл от окна и сел напротив.

– Говори, как есть. Мне уже скоро к Каразину идти. Чувствую, что там будут новости не лучше. – сказал он и улыбнулся другу.

– Его здесь нет. Он уехал в часть.

– Откуда знаешь?

– Я с ним утром разговаривал в курилке. Сказал, что в полку власть, кажись, меняется.

– Власть меняется?

Казак пожал плечами.

– Он так сказал. – Казак помолчал некоторое время, а потом продолжил. – Он попросил тебе кое‑что передать.

– Ну что? Говори уже.

Казак прятал глаза.

– Этой ночью не стало твоего отца.

Казак поднял голову, чтобы посмотреть на друга. Алексей смотрел ему прямо в глаза, как будто ждал какого‑то продолжения этой истории. Но это уже конец. На лице Алексея было такое выражение, как будто он пытался угадать, о чем Казак думает. Опущены брови. Поджаты губы. Недоверчивый взгляд, но глаза при этом затоплены не столько страхом, сколько тревогой. И вскоре Казак увидел, что у друга начался внезапный рвотный рефлекс. Алексей начал странно давиться, словно его душат. Казак крикнул в сторону солдат, чтобы они притащили лейтенанту стакан воды, а сам неуверенно положил руку на спину другу, не зная, что ему делать.

Алексей как‑то стыдливо встал с кровати и вернулся к подоконнику, облокотившись на него, подперев самого себя. По окну бегали струйки дождя. Он прижался лбом к стеклу, взгромоздив своё бремя. От рвотного позыва стали пропускаться противные слюни на губы. Он каждый раз вытирал их рукой. Стал чувствоваться привкус противных пельменей. «Конечно, они ведь переварены. Иди, свари для всей оравы целую гору пельменей. Как же там хорошо. Я бы сейчас побегал под дождем. Хочу на пруд. К воде. Блин, что так в горле горчит. Что же мне делать? Я должен ехать, что ли? Что надо делать? Дождь усилился. Надо бы в чайную сходить. Здесь она получше будет. Надо ещё сигареты не забыть купить. Стоит всё хрен знает сколько».

Алексей не понимал, откуда у него этот ворох слов. В глазах стали процеживаться слёзы. И родились другие мысли. Он смотрел на текущие капли дождя по стеклу: «Ну давай, соединяйся с другой. Ну, чего ты? Давай. Вот уже больше стала. А по дороге есть ещё две. Сможешь взять?». Алексей сжал глаза и губы так сильно, что пытался их спрятать. У него затряслась спина, и позади себя он услышал командный голос Казака: «Воды лейтенанту, живо!». Солдаты снова с грохотом повыскакивали и закопошились. Казак подошёл к Алексею со стаканом. Он положил руку ему на спину.