Это не орлы – это чайки

Он дошёл до Якиманки и поднялся на Патриарший мост. Дойдя до храма, он долго кружил вокруг него, рассматривая бронзовые горельефы. Большинство из статуй пытались своими ступнями поместиться и устоять на карнизах храма. Некоторые находили себе место в филенках дверей.

Алексея привлёк всего один горельеф, где стоял Христос. Держа в руке стяг, он победоносно шёл вперёд. Кажется, что он хочет спрыгнуть с этого карниза, но такое ощущение, что он пойдёт прямо по воздуху, как по Галилейскому морю. Лицо у него было слишком строгим и беспристрастным. Своей ногой он придавил большую змею, наступая ей на брюхо. Алексею казалось, что он её не замечает. Смотрят на неё лишь люди, которые столпились вокруг Христа, прижавшись к стене.

Оставив этих бронзовых людей, Алексей, поднимаясь по Гоголевскому бульвару, добрался до Тверской. Пройдя чуть дальше, он увидел, как растягивалась очередь. Он пошёл к её началу и дошёл до литературного института. Алексею захотелось себя выдать за абитуриента. Лишь бы оказаться внутри.

Алексей встал в очередь. На удивление, она очень быстро двигалась. Краем глаза он увидел, как поступающие показывали листок охраннику. Тот его рассматривал и пропускал. У Алексея ничего не было. Когда он подошёл к охраннику, они оба с ног до головы посмотрели друг на друга одутловатым взглядом.

– Листок. – потребовал он

– Слушайте, я его посеял, может, по паспорту пропустите.

– Листок. – продолжал на своём охранник.

– Ну я же сказал, я его потерял, возьмите паспорт. – Алексей заметил, что его голос звучал как‑то по‑детски и умоляюще, он даже не узнал свой тембр.

– Приказ никого не пропускать без экзаменационного листа. Давай, не задерживай очередь, следующий. – сказал охранник, но следующий не подошёл, так как Алексей странным и пренебрежительным смешком отреагировал на слово «приказ».

Алексей внезапно для посторонних глаз приосанился. Его голос снова воспрял духом, а глаза зажглись командирской задорностью.

– Слушай меня, товарищ охранник, что ты меня калишь своими приказами? Я с армии сюда приехал не для того, чтобы твоим приказам подчиняться. На тебе паспорт, – он ткнул им в грудь охраннику, и тот его взял, чтобы он не упал вниз, – эта книжка намного важнее твоего мятого листка. Запиши мои данные и дай пройти.

Охранник забежал в свою будку, чтобы переписать данные, но, раскрыв документ, увидел, что это военное удостоверение. Не зная, что писать, он молча вернул его Алексею.

Пока они спорили, Алексей и не заметил, как резко потемнело. Над головой сгустились тучи и стало мерно накрапывать. Дождь еле процеживался сквозь темно‑синюю муть, ласково стуча по листкам деревьев. Он прошёл мимо желтого особняка с белыми пилястрами. Подошёл к памятнику, который стоял спиной к нему. Это оказался Герцен. Он задумчиво смотрел на маленький парк, что впереди его дома. Внутри двора никого не было. Алексей стоял один. Он повернулся к зданию, чтобы посмотреть на фронтон. В небольшом треугольнике спрятались музы с арфой от противного дождя. Вдруг щебетание листвы от капель усилилось. Поднялся шум, а вместе с ним полил ливень. Алексей забежал внутрь.

Старый запах. Пыльный. Подвальный. Сырой. Казалось, что он не спрятался от этого дождя. И пришёл в то место, где он царит всегда. А затем он увидел узкий коридор со вздутым линолеумом и обшарпанными дверями. Он прошёл вперёд и оказался у каменной лестницы.

Алексей взбежал по лестнице вверх. Оказалось, что все абитуриенты чего‑то ожидали на втором этаже. Он собрал рукой всю влагу со своих волос и отбросил капли воды на пол. Путь вёл мимо множества горшков с цветами, но он так и не сдвинулся с места. Рядом сидела молодая девушка, которая смотрела на него и улыбалась какой‑то тайной для него улыбкой. Он никогда не видел более разговорчивых глаз. Большие и круглые, они глядели на него своими морскими зрачками. Они были наполнены какой‑то живительной энергией, влажностью, которая придавала блеск некой кокетливой поволокой, оттиском улыбки всего её духа в них.

Своим взглядом она исподлобья разговаривала с ним. Удивительно, что Алексей понимал этот язык, но не мог на нем изъясняться. Она приглашала его сесть рядом с ней, а он всё суетился вокруг. Девушка с невероятной силой юности буквально смеялась своими глазами.

У неё были каштановые волосы, которые отдавали серым оттенком. Кожа нежная, бежевая. Тонкие губы застыли в лёгкой улыбке. Вдруг она решила заговорить обычным человеческим языком:

– Ты не хочешь занять место рядом со мной?

– Что?

– Место рядом со мной. Там уже всё занято.

– А, так поэтому ты здесь сидишь?

– Ну да. – сказала она и снова посмотрела на него улыбающимися глазами. – Меня Аней зовут.

– Я Алексей.

Их разговор отвлёк юноша в соседней комнате, утопающий в фикусах и мокром солнечном свете. Он громко декламировал свои стихи, а вокруг него уселись девчонки и хлопали каждый раз, когда он затыкался. Алексей сразу обратил внимание на его странную трость с серебряным черепом на рукоятке. Из‑за пазухи он достал маленькую бутылочку коньяка. Её он передавал дамам по кругу. Эта бутылка была неким обрядом инициации в их общину.

– Не хочешь к ним присоединиться? – кивнула Аня в их сторону.

– Нет, зачем?

– Привлечь к себе внимание дам. – сказала Аня и рассмеялась.

Алексей смотрел на неё и сам улыбался любому её слову. Милая хохотушка.

– Да куда уж мне. Я ему не соперник.

– Не пишешь стихи?

Алексей замялся, вспомнив, что он себя выдаёт за поступающего.

– Нет, я на прозу.

– А я на поэзию.

– Ну так это тебе к нему надо идти.

– Мне? Зачем? – весело воскликнула она.

– Привлечёшь внимание парня с тростью.

– Ну, я уже привлекла твоё внимание. – сказала она, улыбнулась и опустила глаза, после этого настало недолгое молчание.

– Я бы почитал тебе свои стихи, но я больше их не пишу, хотя когда‑то писал, когда был юнее.

– Это сколько тебе было? – насторожилась Аня.

– Восемнадцать… – неуверенно ответил Алексей.

– А сейчас тебе сколько?