Гарпун дьявола
– Мисс Вудс, пока вы были здесь, кто‑нибудь подходил к штормовке мистера Гарфилда?
Летисия театрально воздела руки, вытаращила глаза:
– О боже, нет, конечно!
– Ясно, ясно! А скажите, кто‑нибудь ещё был наверху, когда вы поднимались на маяк к убитому?
– Совершенно никого! – запротестовала Летисия.
– И окно в маячной комнате было открыто?
– Окно?… – Летисия словно споткнулась. – Не понимаю. При чём тут окно?
– Вы помните, было ли открыто окно, выходящее к скалистому выступу?
Мисс Вудс расправила оборки на груди.
– Разумеется, оно было закрыто.
– Вы уверены?
– Абсолютно! Даже и быть иначе не может! В такую‑то стужу!
– Благодарю вас. Вы можете идти.
Это было совсем не то, чего хотела Летисия, однако инспектор настоял.
Летисия Вудс, вооружившись маленьким походным зонтом в цветочек, удалилась восвояси.
Остальные присели за стол, дед и мы с Адамом по одну сторону от инспектора, Джуди – по другую. Инспектор спросил, что Джуди делала в предполагаемое время убийства и весь оставшийся вечер.
Джуди рассказала: в момент убийства она находилась дома вместе с отцом. Примерно в четверть десятого она вышла из дома, чтобы погулять. Вечерний моцион привел её к маяку где‑то без двадцати или без пятнадцати десять. Она была одна и никого не видела. Вскоре подошли мы с дедом.
Когда инспектор попросил Джуди показать свой платок, я испугался.
Инициал «Д»!
Но Джуди совсем не испугалась.
– Я оставила его дома, инспектор, – сказала она кротким голосом.
– На нём есть ваши инициалы?
С минуту Джуди молчала, о чём‑то размышляя.
– Дело в том, инспектор, что я пользуюсь платками моей матери, почившей семь лет назад. На своих платках она всегда писала первую букву своего имени.
Меня вновь ударило током.
– Как её звали?
– Джейн, сэр.
Инспектор кивнул. Затем достал пакетик с найденной уликой.
– Инициал вашей матери вышит как здесь?
Джуди опустила глаза на белый шёлк.
– Что вы, сэр! – на этот раз Джуди не удалось скрыть волнения. – Даже в самые лучшие годы наша семья не могла бы себе позволить и дюйма такой ткани.
Инспектор убрал платок.
– Ваш отец, должно быть, волнуется, где вы сейчас?
Джуди поняла намёк и смиренно кивнула. Даже после дождя при электрическом свете золото на её голове неустанно переливалось от тёмных до светло‑песочных оттенков, словно над макушкой её пламенело химерическое свечение. Я говорю химерическое, поскольку этот свет лишь мерещился мне. Тот мираж, рождённый в моём воображении, сильно контрастировал с болезненно‑бледной кожей и светлыми, как у сирены, глазами, в которых билась тревога.
Джуди попрощалась и тихо вышла.
Я чувствовал, что поведение Джуди было неестественным – существо её было словно загнано в угол и ожидало битья. Такой она мне представлялась, когда, выходя из магазина, она на мгновение кинула осторожный взгляд в мою сторону.
– Теперь, – ворвался в мои грёзы сухой голос инспектора, – вопрос к вам, мистер Гарфилд.
Дед приподнял унылое лицо, брови его дёрнулись.
– Кому может быть выгодна смерть Рэя Кампиона?
– Совсем никому, – подумав, сказал дед. – У Рэя не было врагов. Его окружали только друзья.
– Разумеется, – парировал инспектор. – Но кто‑то же наследует деньги, верно?
Дед нахмурился.
– Завещание вряд ли составлялось, – сказал он.
– Значит, всё унаследует Стэнли?
– Должно быть, так.
И добавил чуть погодя:
– Да там не такая уж большая сумма, я полагаю. После чёртовой этой войны мы так и не оправились.
– О какой сумме речь?
– Тысяч пять фунтов, не более.
– Ну‑у… – протянул инспектор. – Этого хватит, чтобы уехать куда‑нибудь, начать своё дело, в конце концов.
Дед поднял брови и впервые взглянул в серое, морщинистое лицо инспектора так, словно завидел в нём нечто доселе невиданное.
– Инспектор, дайте Стэнли хоть миллион, он не будет знать, что с ним делать.
– Вы считаете это невозможным?
– Я считаю это абсурдным.
Я кивал, соглашаясь с дедовой горькой мыслью, хотя моё мнение инспектора не интересовало.
– В любом случае, – продолжал инспектор, – пока что это единственный возможный мотив, который приходит на ум. Жестокий, да. Хотя случаев, когда дети убивают родителей ради денег, не счесть. Гораздо реже происходит наоборот, но там и мотивы другие.
– Инспектор, – всё же вставил я, – но ведь Стэнли спит. Он зевал во всю пасть и отправился спать после ужина, наплевав даже на свою работу. Как же он мог?
Ответ был ясен – да, Стэнли мог притворяться, что хотел спать. Я не оправдывал ублюдка, просто хотелось понять, в чём тут дело. Мог ли какой‑нибудь мало‑мальски преступный замысел зародиться у нашего Стэнли, чтобы он сумел всё это придумать и осуществить? Вряд ли.
Остальные прекрасно это понимали. Но ухватиться больше было не за что.
Инспектор спросил Адама, на всякий случай, не просыпался ли он до тех пор, пока я не разбудил его. Нет, Адам спал как убитый, его силы были растрачены в ночь Деймоса[1].
[1] В греческой мифологии один из сыновей Ареса и Афродиты, олицетворение ужаса.
