Гарпун дьявола
Днём мы помогали деду готовить обед. Когда старик выходил за столовой утварью, из меня, как из сухой тучи, рвались молнии, я сыпал проклятия в сторону паршивой овцы Стэнли.
– А что говорят глаза? – спрашивал Адам.
– Глаза Стэнли?
Адам вытер руки о полотенце и ухмыльнулся.
– Эти точно ленятся говорить.
– А‑а, – невыразительно вылетело у меня.
Нам это мой дед рассказывал. О том, что глаза не менее красноречивы, чем губы.
– Говорят, что их хозяйка встревожена, – ответил я. – Уж лучше бы Джуди это скрывала.
– Женщины крайне неразборчивы, когда влюблены. Дай ей время, – сказал Адам.
Дед вернулся, поэтому я только хмыкнул в ответ.
Считается, что даже между самыми близкими друзьями должна быть дистанция. Мы по‑своему соблюдали это правило: у меня не в труд выходило быть талантливым дураком там, где Адам проявлял смекалку и прозорливость. Но я всегда помнил, что летают как ястреб, так и комар, потому бесился и вскипал от собственной недальновидности только в самых крайних случаях.
В жизни подло брать за фук[1], говорил дед. Если тебе открылись чьи‑то слабые стороны, ни за что не бей по ним. Глупо считать, что ты никогда не окажешься на том же самом месте или тебе не дадут сдачи. Мы с Адамом никогда не брали друг друга за фук. В этом, пожалуй, и заключались наши отношения. Хотя это не мешало нам поддевать друг друга время от времени.
Вот и сейчас Адам наклонился к моему уху, чтобы дед не слышал, и сказал:
– На террасе оставалось виски. Пока гости не набежали…
Я не умею притворяться, и вместо спокойствия танка Адам видел во мне трёхорудийную батарею, которая была не в состоянии сдерживать запал.
Назревало что‑то вроде «большого чая»[2], только значительно раньше, чем обычно. Это не совсем поминки, ведь ещё даже гроб не заказали. Решено было просто почтить память Джозефа. Как повелось, на такие «чаи» не зовут поимённо, приходят те, кто сочтёт нужным.
Горе и трапезу вскоре пришли разделить с нами Расселы, капитан Макэвой и – разрази меня гром! – Летисия Вудс. Кампион сел во главе стола, по левую руку его заняли места Джуди, Стэнли, мой дед и Адам, по правую – Саймон Рассел, капитан Макэвой и мисс Вудс. Мне досталось место против Кампиона, о чём я жалел весь вечер. Дело было в банальной непереносимости голоса Летисии: сегодня за столом он звучал на редкость раздражающе, с жалобно‑ноющими нотами.
– Бедная Энни… ах, бедняжка… Останься в живых, знала бы она, что такое приключится с Джозефом? Сердце матери ведь чует, не обманешь…
Даже не пытаюсь описать, в какую неловкость нас всех вогнала эта женщина. Мы втянули шеи, молчали, как перепуганные звери. Впрочем, Летисия не столько глупа, сколько говорлива, и сама принялась исправлять положение. С присущей только ей быстротой она соскочила на другую тему:
– Джуди, как я рада, что скоро ваша свадьба!
Мне показалась, что Джуди не очень‑то радовалась по этому поводу, но из вежливости она кротко улыбнулась, а наш Стэнли и бровью не повёл. Стало очевидно: про свадьбу, видать, был секрет, а Летисия Вудс, как всегда, в своём репертуаре. На счастье, каждый в Сент‑Фоуи знает Летисию достаточно хорошо, чтобы не обижаться на неё.
Кампион прочистил горло:
– Вот как, стало быть? Неожиданно, сынок. Что ж, поздравляю! Будьте счастливы!
Стэнли слегка ухмыльнулся, особого энтузиазма в нём я тоже не приметил. Я глядел на Джуди: ясно как день, она хотела провалиться на месте, а в её глазах вновь замерцала тревога, та самая, что грезилась мне ранее. Но нет, мне не мерещилось. Тревога была вполне осязаема. Джуди Рассел не на шутку обеспокоена, хотя пыталась это скрыть.
Рассел, покончив с едой, объявил, что ему необходимо связаться со своим букмекером перед началом скачек, и гости быстро разошлись. Я слышал, как, выходя, Летисия обратилась к Расселу за советом насчёт ставки. Рассел отвечал что‑то про нывшую ногу, когда их голоса скрылись за дверью. Тем же составом, что и ранее, мы принялись убирать со стола. Стэнли – мужеподобное ничтожество – заявил, что хочет спать.
Кампион вздёрнул брови, с досадой глянув на сына.
– Твоя работа, – сказал он, – начинается через пятнадцать минут. Ты спал целый день.
Стэнли отмахнулся от отца как от мухи. Зевнул, потянулся и пошаркал в дом. Сцена произошла немая, но по накалу не уступавшая тем, что умела устраивать мисс Вудс. Дед с сожалением приобнял Кампиона и сказал, что сам пойдёт на ночное дежурство.
– Тебе лучше выспаться, – сказал дед другу. – Мы с парнями закончим здесь.
Кампион хмурился минуту‑другую. Наконец он выдал:
– Сам пойду. Спать мне не хочется вовсе. Да и к тебе внук приехал.
– Это ничего, – сказал дед и, глядя на меня, добавил: – Макс и Адам с радостью составят мне компанию на маяке.
Я кивал. Однако усталый вид моего приятеля не выражал особой поддержки.
– Ты иди, – сказал Адам. – Я на боковую.
Его понять можно. Безумная ночь, проведённая в смертельных объятиях девятого вала, всё ещё напоминала о себе тупой болью в ухе да нытьём ран под бинтами. Стэнли – плешь на ровном месте. Его брат погиб, его отцу плохо, а он делает вид, что хочет спать. Ублюдок!
Кампион уже твёрдо решил:
– На дежурство пойду я. Вопрос закрыт.
Без десяти шесть он вышел из магазина и побрёл к маяку. Сумерки охладили день, затуманили видимость. Адам отправился вслед за Стэнли на второй этаж.
Я приготовил нам с дедом кофе с ликёром. Мне хотелось поговорить с дедом, высказаться, спросить его о том, что наболело, но я почему‑то не мог – мысли все скомкались. Такая странная тишина царила в комнате около часа, пока не была бесцеремонно нарушена. Кем бы вы думали? Ну да, Летисией Вудс! Она отворила входную дверь в магазин, но входить не стала.
– Буруны по курсу! – шепнул мне дед.
Летисия с порога поинтересовалась, где Кампион. Мы объяснили.
[1] В игре в шашки штраф за не взятую вовремя шашку противника.
[2] Традиционное застолье в Шотландии, обычно устраиваемое на ужин.
