Хочу тебя проучить
Выдергиваю пальцы, вытираю влажным полотенцем, которое приносят клиентам. Куда пропал администратор. Вытаскиваю телефон. Одного увольнения было мало? Устроим полную ротацию кадров.
– Алекс, какие планы у тебя на вечер?
Лариса игриво гладит меня по колену. Кажется, Кукла приняла бунт моего братишки на свой адрес.
– Домой и спать, – кладу ладонь на ее спину.
– Ох, проказник! – хихикает она и оборачивается. – А что там за шум?
Я смотрю в сторону звуков: моя официантка стоит у входа в зал. Сердце яростно начинает колотиться о рёбра.
Не ушла все‑таки.
Глава 5
Выскочив на крыльцо после ссоры с мажором, я бесцельно бегу по дорожке сада.
Наш ресторан с необычным названием «Городские джунгли» находится в тенистом переулке и примыкает к пятизвездочном отелю. Вверх на много этажей рвутся глянцевые стены, отделанные синим стеклом, а первый этаж украшен зеленью.
Она повсюду: в кадках, горшках и вазонах. Тянется вверх, оплетает металлические решетки, свисает с карнизов и поддержек. Этакий уголок живой природы, созданный руками человека. Даже трудно поверить, что совсем рядом возвышаются небоскребы и живет круглосуточной суетой шумная столица.
Вылетаю на проспект. Мимо несутся машины, спешат по своим делам пешеходы, и я замираю. Куда бегу? Зачем? Вещи остались в шкафчике. В кармане ни телефона, ни денег – пусто. Холодный осенний ветер проникает под свободный свитер, и я начинаю дрожать.
Возвращаюсь в садик, падаю на скамейку и какое‑то время сижу бездумно, обнимая себя за плечи. С этого места я вижу крыльцо ресторана и автомобильную стоянку, зато сама совершенно не заметна. Густые ветки вечнозеленого тиса создают естественную живую изгородь.
Сколько времени прихожу с себя, не знаю, но в виски стучится первая мысль: «Боже! Что я, дура, наделала?»
Вздрагиваю от звука клаксона и раздвигаю ветки: на стоянке шумно паркуется роскошное ярко‑желтое авто с открытым верхом.
«Везёт же некоторым! – полыхает во мне зависть – Кто‑то родился с золотой ложкой во рту».
Из машины выбирается девушка в кожаной юбке. Ее пепельные волосы развеваются на ветру и сливаются цветом с короткой шубкой автоледи. Красавица, несмотря на высоченные каблуки, легко взлетает по ступенькам крыльца, но замирает и радостно машет кому‑то рукой.
Встаю, чтобы увидеть этого счастливца. У окна стоит хамоватый мажор. Он прижимает к уху телефон, и мне кажется, что смотрит прямо на те кусты, за которыми я прячусь.
И весь накопленный за смену шлак поднимается во мне жгучей обидой. Из‑за этого говнюка я опять окажусь в долговой яме? Да ни за что!
Зависть мгновенно улетучивается, а ее место занимает злость и осознание содеянного. Что я сделала этому парню? Чем не угодила?
А главное, как объяснить теперь маме, почему я потеряла работу?
О боже! Как представлю, что с ней будет…
Нет, лучше об этом не думать. Совсем!
Иначе…
Дерьмо собачье! Уже год я барахтаюсь в жизненной яме, а кто‑то разъезжает на Порше. Почему одним все, а другим ничего? Чем отличается эта платиновая красавица от меня? Почему я вынуждена терпеть унижение от ее кавалера?
Нет! Так дело не пойдёт! Я им покажу!
Вылетаю из кустов и несусь прямой наводкой к ресторану. Вбегаю в холл, администратор видит меня, тут же преграждает мне дорогу и машет охранникам.
– Кристина, не дури! Ничего не изменишь! И вообще, чего сорвалась? Ты же знаешь звездную породу небожителей. Особенно этот. Ему на нас насрать с большой колокольни.
– Феликс Леонидович, пропусти! – иду на него грудью.
– Успокойся ты! Скандалом ничего не добьешься, больше сама пострадаешь.
– А мне плевать, – голос дрожит, чуть не срывается на крик.
– Девочка, смирись. Или попробуй уговорить клиента забрать заявление. Смотри, сейчас он в отличном настроении, глядишь и смилостивится.
– Я так не могу, Феликс Леонидович.
– А ты попробуй. Иногда приходится засунуть собственное «я» в задницу и склонить голову. Иди, – он подталкивает меня в спину. – Сделай смиренное лицо, убери огонь из глаз.
В холл выскакивает Надя. Она слышит последние слова администратора, согласно трясёт головой и тащит меня в сторону туалетов.
– Кристя, не валяй дурака, – скороговоркой торопится Надя. – Вспомни о матери. Как скажешь ей, что больше не работаешь?
– Не скажу. Какое‑то время смогу продержаться.
– А твои мечты? Неужели ещё на год отложишь?
Я вздыхаю и невольно поддаюсь общему давлению, потому что в душе испытываю ужас перед мамой, которая совершенно не переносит плохие новости.
Она молча выслушает информацию и уйдет в комнату. Заберется с ногами на широкий подоконник, положит голову на колени и будет смотреть вниз с высоты пятого этажа, словно ее земля магнитом манит. Просто смотреть. Ни разу она не попыталась открыть окно, свеситься, или еще что‑то сделать, но я все равно умираю от страха, когда оставляю ее одну.
Но и это еще не все.
Рядом с мамой пристроится Киллер, или Кил, наш той‑терьер, прозванный так за сволочной нрав. Он завоет на весь дом и сделает это с несказанным удовольствием. Будет выть с переливами, повизгиванием и всхлипами. Его собачья минута славы.
Соседи переполошатся, решат, что где‑то покойник. Сначала придут к нашей двери и станут звонить в нее. Кил встретит их тоскливым лаем, больше похожим на плач несчастного существа.
Перепуганные люди начнут стучаться. Но мама и ухом не поведет. Следующий этап закономерен: жильцы вызовут полицию и слесаря с инструментами, а увидев маму, устроят громкий скандал. Радостный Кил обязательно кого‑нибудь цапнет за брюки или за ногу, что первое попадется, и ни за что не расцепит челюсти, так и будет болтаться, рычать и вращать черными глазенками.
А разбираться с этим беспределом придется мне.
Трясу головой, представив этот кошмар. Нет, нельзя допустить такого!
