Хроники Ворона. Книга первая

– Ты сказал, что мерзавец изгнан, значит, он жил здесь. Как его зовут?

– Граф Рудольф ван Пацифор.

– Граф? В этом захолустье жил граф? – удивился Зоран.

– Да. В усадьбе на окраине деревни. Не удивляйся, мастер‑ворон, Рудольфу запретили жить в крупных городах из‑за его редкой болезни, ликантропии.

– Так он вервольф?

– Не просто вервольф, а самый настоящий безумец и садист. Дело в том, что Рудольфа не казнили в Эйзенбурге, где он жил раньше, по одной простой причине: форма ликантропии, которой он страдает, весьма… специфична. Он может контролировать свои превращения, а также свое сознание во время этих превращений. В обличье волка он сохраняет человеческий рассудок и нападает только тогда, когда сам этого хочет, а не по зову инстинктов. Признав опасным только лишь потенциально, власти депортировали его из Эйзенбурга, сохранив за ним титул, и предоставили право жить в ранее заброшенной усадьбе здесь, в Ярре.

– И он стал нападать? Обозлился на мир из‑за изгнания? Поэтому дал волю зверю внутри себя?

– Он и раньше давал, иначе бы о его болезни не узнали. Но продажные чиновники от правосудия закрыли глаза на несколько убийств за щедрые взятки и решили, что графа Рудольфа достаточно оградить от так называемого цивилизованного общества, дав возможность наводить ужас на никому не нужных крестьян вдали от городских стен.

– Его болезнь точно контролируемая? Есть ли вероятность, что он не владеет собой?

– Совершенно точно: его болезнь контролируемая. Он даже разговаривать может в волчьем облике. Как я уже сказал, он просто садист, ему нравится вкус человеческого мяса и запах крови. Йохана он разорвал на куски. Остальные крестьяне каждый день в опасности. Войти в лес попросту невозможно, ибо там – когти, клыки и смерть.

– Как вам удалось изгнать его?

– Собрались всей деревней: взяли топоры, вилы, у кого‑то нашлись мечи. Подошли к его усадьбе толпой и потребовали, чтобы он убрался. Со всей деревней разом ему не совладать, вот он и послушался. Но с тех пор одинокому путнику в лес лучше не соваться: граф отомстит.

– Другие жители знают о твоей затее?

– О да! Конечно, знают! Именно они и попросили меня найти наемников для убийства Рудольфа! Но я‑то знаю, что ты справишься лучше! Однако не бойся, я никому не выдам твою тайну.

Зоран полминуты обдумывал рассказ старосты. Гастрод не нравился ему. Мастер‑ворон чувствовал, что в этом человеке было что‑то ужасное. Внутренний голос говорил не браться за эту работу, но наемный убийца отказывался его слышать. Месть была его предназначением и долгом. Он поклялся приносить ее тем, кто причиняет другим боль.

Приносить по просьбе всякого, кто готов за это платить.

– Я займусь Рудольфом, – решил Зоран.

Зловещая улыбка старосты стала еще шире, чем была до этого, и напоминала теперь дугообразную рваную рану от уха до уха. Зоран заметил, что по‑другому этот человек улыбаться совершенно не умеет.

– Отлично, Зоран, отлично! Вы очень обрадовали несчастного старика! Вы не пожалеете, что согласились! Вам надолго запомнится Ярра счастливыми лицами ее благодарных жителей! Подлый Рудольф обретет покой! Поверьте мне, вы справитесь даже лучше, чем можете себе представить! Я чувствую это! – радостно вопил ужасный старик, так и не моргнув ни разу за весь разговор.

Зоран промолчал.

***

Он зашел уже довольно глубоко в лес, так и не найдя на земле ни одного следа – ни ступни человека, ни лапы оборотня, ни даже лапы обычного волка.

«И как мне отыскать графа в этой лесной глуши?»

Перед тем, как Зоран отправился выполнять контракт на убийство Рудольфа, Гастрод всячески заверял его в том, что граф прячется именно где‑то в чаще. Кроме доводов старосты, какой‑либо информации, подтверждающей нахождение кровавого дворянина именно в лесу, у Зорана не было. Однако ему нужно было с чего‑то начинать.

Он покопался в памяти, мысленно воспроизводя немногочисленные лекции магистра Андерса, посвященные чудовищам.

«По‑моему, он как‑то рассказывал, что если оборотень сбегает в лес и остается в нем, то, как правило, становится вожаком для всех обитающих в лесу волков. Они становятся его стаей, его опорой и защитой, а он, в свою очередь, тоже никому не дает их в обиду».

– Только как мне этим воспользоваться? – тихо пробормотал Зоран себе под нос.

***

Темнело. В попытках не наступать на опавшие ветки наемный убийца шел почти беззвучно и – благодаря окутавшей лес тьме и легкому маскирующему эффекту своего амулета – абсолютно незримо, как вдруг увидел нечто, отчего ему пришлось остановиться и задержать дыхание.

Отбившийся от стаи волк столь самозабвенно поглощал убитого им кролика, что создавалось впечатление, будто он не отвлечется от этого занятия, какая бы опасность ему не грозила.

«Странная удача. Только бы не спугнуть».

Сжимая в одной руке обнаженный кинжал, а в другой – амулет Ордена, Зоран вплотную подкрался к волку и, представив его взору скрещенные крест‑накрест черные крылья, распорядился:

– Не сопротивляйся мне, – и вонзил бритвенно острое лезвие неглубоко в тело обездвиженного хищника.

Теряющий кровь волк продолжал стоять и жалобно скулил, когда Зоран, не вынимая кинжала из его тела, пророкотал на весь лес:

– Рудольф ван Пацифор! Я пришел сюда за тобой, и никто другой мне не нужен! Выйди ко мне немедленно, иначе я убью этого волка и отправлюсь за следующим! И я не успокоюсь, пока не вырежу всю твою паскудную стаю! Рудольф ван Пацифор! Выходи!

Зоран кричал, бесстрашно призывая Рудольфа показаться, пока через несколько минут сердце его не охватил леденящий ужас. Мастер‑ворон осознал, что со словами «вырежу всю стаю» фатально погорячился.

На него из темноты, буквально со всех сторон, почти одновременно стали глядеть десятки пар глаз: желтых, зеленых, оранжево‑красных. Та самая стая, которую Зоран поклялся вырезать, десятки волков, а может, и целая сотня. Они были повсюду, скалились и яростно рычали, взяв Зорана в широкое кольцо, покинуть которое представлялось возможным только по частям – в многочисленных желудках.

Тем не менее, волки почему‑то не спешили атаковать, чем истязавший их собрата Зоран и решил воспользоваться. Он оставил в покое мучимого им хищника и медленно попятился в сторону находящегося за спиной дерева, в надежде после приближения забраться на него проворней, чем это делают даже белки.

Но не тут‑то было.