Хроники Ворона. Книга первая

Супружеская пара среднего возраста в масках льва и львицы, высокий худощавый молодой человек в маске барсука, а также странной наружности, вероятно, молодая девушка в маске лисы, которую парень старательно пытался развеселить своими плоскими шутками. Так выглядела со стороны компания людей, к которым Франц спешно повел Зорана.

Подойдя к ним, Франц поприветствовал их низким поклоном. Зоран сделал то же самое.

– Барон, баронесса, мое почтение и сердечная благодарность за чудесно организованный праздник. С каждым годом он все лучше и ярче.

Барон Юлпен ван Грейси и его супруга Рика ван Грейси ответили поклоном заметно менее низким, чем Франц и Зоран, но все же достаточным для того, чтобы не упрекнуть их в незнании этикета.

– Рад видеть вас, Франц, на нашем карнавале. Труд моей семьи и подданных приносит плоды, виноградники процветают, а сельское хозяйство как отрасль в целом успешно развивается. Результатом этого, как вы видите, один раз в год мы готовы поделиться с лучшими людьми общества совершенно безвозмездно. Но беседа наша не может быть полноценной, пока эти самые люди друг другу не представлены. Рядом со мной в маске барсука мой племянник, маркиз и один из советников короля, Магни ван Кройс, родом из Вринны, а подле него в маске белой лисицы Адела Морелли, чародейка из Хайгерфорта. Магни, госпожа Морелли, имею честь сообщить, что под маской обезьяны перед нами стоит не кто иной, как Франсуа ван Бодлер, молодой, но уже заметный банкир.

– Мое почтение, маркиз. Мое почтение, госпожа Морелли. Позвольте представить вам моего доброго друга и, как видите по маске, большого любителя хищных птиц, мастера Зорана, странствующего детектива родом из Норэграда.

С того самого момента, как Франц и Зоран приблизились к вышеописанной четверке, Адела Морелли начала со старательно скрываемым, но все же заметным для внимательного человека любопытством рассматривать Зорана.

Впрочем, он делал то же самое, только любопытство свое скрывал куда хуже. Ибо, несомненно, Адела притягивала взгляд. Ее волосы были почти полностью белыми, с едва заметным оттенком золота, присущим волосам блондинок. Эти длинные и прямые, спускающиеся намного ниже плеч пряди можно было перепутать с седыми, но таковыми они не являлись. Адела была одета в рубинового цвета длинное обтягивающее платье, подчеркивающее великолепную фигуру, не худую, но и далеко‑далеко не толстую. От чарующих бедер ее было трудно оторвать взгляд. Как и от бюста, и конечно же, не благодаря стараниям огромного круглого рубина, висящего на цепочке из белого золота. Руки Аделы оставались обнаженными, а молочно‑белая кожа казалась нежной и гладкой, отчего Зорану безумно хотелось ее коснуться. А еще его съедало желание увидеть лицо, скрывающееся под маской.

– Почему же именно маска ворона? – спросила она. Голос ее звучал чуть ниже привычного женского сопрано и тяготел, скорее, к меццо‑сопрано, но был услаждающе приятным. – Мрачновато для карнавала.

Зоран почувствовал на себе оценивающие взгляды. Ему это не сильно понравилось.

– Как уже сказал Франц, я просто в восторге от хищных птиц, – прохрипел он.

– О, мой друг – жуткий консерватор и никогда не изменяет своим предпочтениям, особенно в одежде. При выборе ее предпочитает всегда темные тона. Однако надо признать – они ему идут.

– А в чем заключается ваша профессия? – подключился к разговору маркиз ван Кройс. Зорану его тон показался слегка презрительным.

– Я странствующий детектив. По‑моему, это название говорит само за себя.

Супругам ван Грейси явно не понравился короткий ответ Зорана и отсутствие в его голосе столь привычных заискивающих ноток. Было заметно, как не прикрытые маской губы Юлпена сжались. Франц слегка покраснел, но промолчал, мысленно ругая себя за не первую в его жизни проваленную попытку познакомить Зорана со светскими людьми. Адела же едва заметно улыбнулась своими рубиновыми губами.

«Красивая улыбка. Но хотелось бы посмотреть не только на нее».

Магни ван Кройс продолжил:

– Поймите меня правильно, Зоран, людям нашего круга редко доводится общаться со странствующими детективами. Даже рыцари с приставкой «странствующие» редко бывают вхожи в наше общество. Поэтому нам было бы интересно узнать подробнее, чем живут… такие, как вы, – последние слова прозвучали максимально пренебрежительно. И мягкий баритон ван Кройса, граничащий с тенором, начал Зорана откровенно раздражать.

– Я весьма польщен вниманием к своей скромной персоне, маркиз. Я путешествую по городам и помогаю органам дознания раскрывать преступления – разумеется, за вознаграждение. От подробностей я все же вас избавлю, в них слишком много человеческих трагедий и загубленных судеб, историями о которых я не хотел бы омрачать атмосферу праздника.

«Вечного праздника, которым является твоя жизнь, сладкая сволочь».

– Поверьте мне, детектив, судьбы людей – это то, что ежеминутно занимает умы дворянства в степени большей, чем вы, очевидно, думаете. Но все же заставлять вас рассказывать о себе я не собираюсь. Не так уж вы и интересны. А вы как считаете, Адела, много ли пользы обществу приносит частный сыск?

Адела, похоже, даже не слышала вопрос ван Кройса:

– И давно вы занимаетесь этим нелегким ремеслом? – спросила она с едва уловимой усмешкой.

– Всю сознательную жизнь.

От Магни ван Кройса, похоже, не укрылась ирония, заточенная в словах Аделы, и он явно нашел удовлетворение в наличии подобных интонаций по отношению к Зорану с ее стороны. Адела, очевидно, нравилась маркизу.

Но даже в жизни таких беззаботных людей, как он, бывают огорчения. И усмешка Аделы, как это порой случается с настоящими женщинами, означала вовсе не презрение, как это могло показаться.

А на площади тем временем зазвучала музыка какого‑то очень известного и талантливого композитора. Медленная и романтичная, она заманивала пары на танец, и невозможно было ей противиться. Уж больно красивыми и чувственными были ее мелодии. Слишком убедительными для смягченных алкоголем человеческих сердец.

– Может, потанцуем, Зоран? – неожиданно для всех произнесла Адела.

Мнимый детектив, равно как и остальные, удивился, но, понятное дело, много более приятно, нежели Магни ван Кройс. После некоторого замешательства он ответил:

– С удо… – Адела не дала ему закончить фразу и, бесцеремонно взяв за руку, повела в сторону специально отведенной для танцев площадки, – …вольствием, Адела.

«Властные, наглые и своенравные. Так мне говорили о чародейках».

Они танцевали молча, и Зоран, который всю жизнь терпеть не мог этого занятия, к своему изумлению, получал от него странное удовольствие. Мало того, что его партнерша прекрасно двигалась и буквально стала одним целым с мелодией, демонстрируя неподражаемую грациозность и глубокую страстность натуры, так еще и ее духи, похоже, обладали магическим эффектом. Это был холодный запах – сандал и мускус, но было в нем что‑то еще: нечто необъяснимое, одновременно пьянящее и тонизирующее, нечто такое, отчего Зорану казалось, что его реакция стала лучше прежней, а мир вокруг замедлился и размылся. Единственной же четкой картинкой оставалась Адела, и Зоран ею наслаждался. Он почти не сводил глаз с чарующей, похожей на полумесяц улыбки, лишь изредка, стараясь сделать это незаметно, переводя взгляд на бюст. Однако Зоран чувствовал, что Адела замечает абсолютно все.

Внезапно Зоран словно проснулся.

– Пойдем, – сказала Адела.