И смех, и слёзы, и любовь… Или «Детективные приключения партийной активистки»
– Интересно, это кто к кому пристал? – смеясь, усатый мужчина задал вопрос, не требующий ответа.
Ей все же удалось вырвать свою сумку из рук незнакомца. Он едва успел поймать борсетку, небрежно брошенную ему Надеждой. Почти бегом, насколько это было возможно с тяжелой ношей, она спустилась по эскалатору и остановилась в ожидании поезда.
– А ты куда Володьку дела? – испуганно спросил запыхавшийся мужичок, подбежав к ней.
– Так его Володькой, что ли, зовут? – вопросом на вопрос ответила Надежда.
– Володькой, – подтвердил мужичок.
Тут подскочил Володька.
– Ну что, давай провожу до гостиницы, что ли? Тяжелая ведь сумка, – заливаясь смехом, предложил он свои услуги.
Через минуту, оценив комичность ситуации, громко хохотали все трое, привлекая внимание окружающих, с удивлением поглядывающих на странную компанию.
Оказалось, что Надежде повстречались два друга‑москвича. Володька – майор зенитно‑ракетных войск в отпуске, а мужичок – тоже майор, но недавно уволившийся в запас и теперь пытающийся найти свое место в гражданской жизни. Отпустив приятеля, майор Володька пообещал присоединиться к нему позже, а сам поехал провожать даму с ее тяжелой сумкой до гостиницы.
На Надежду по дороге периодически нападал, казалось бы, беспричинный, неудержимый смех. Но Володька, зная, над чем она смеется, хохотал вместе с ней – звонко и заразительно, не обращая внимания на неодобрительные взгляды добропорядочных пассажиров.
Проводив нечаянную спутницу до гостиницы «Альфа», майор Володька вернул Надежде драгоценную сумку и отправился по своим делам…
Увидев в фойе друзей, она без слов поняла, что Ирина не возвращалась. От нехорошего предчувствия подступила тошнота. Попыталась прогнать тревожные мысли.
«Может быть и правда, гулять пошла», – подумала женщина.
Поднялась в номер. Из маленького радиоприемника на стене слышалась знакомая песня и Надя легко поддалась лирическому настрою, который она навевала. Чудный голос Анны Герман пел о белой черемухе и трелях соловья, вселял надежду на приход новой весны и счастливой любви……
Надино сердце сейчас было свободно, и она ценила это временное затишье в чувствах: можно спокойно радоваться жизни, ощущая себя гордой и свободной птицей. Но, как всякая истинная женщина, она снова была готова безоглядно, как в омут с головой, броситься в любовь… если, конечно, таковая случится.
«Что‑то я растрогалась… как‑то некстати! Некогда мне о такой ерунде думать», – решила Надежда и отправилась на первый этаж, где в холле ее ждали друзья.
– Ну что? – спросила она.
– А ничего, – ответил друг Серега. – Тишина…
– Тогда давайте пойдем уже предпримем что‑нибудь! – решительно заявила Надя. – Что обычно делают… в подобных случаях?
– Надо идти в отдел охраны, там скажут… этсамое… куда обратиться, – неуверенно предложил Владимир Иванович.
Начальник охраны – высокий, суровый на вид мужчина лет пятидесяти – объяснил, что для начала нужно посмотреть записи с камер видеонаблюдения.
– Может быть, ваша потеря сидит у кого‑нибудь в номере, а вы с ума сходите, – сказал он, но Надежду возмущали такие предположения. Она была более высокого мнения о своей лучшей студентке.
Друзей‑партийцев усадили перед небольшим устройством, на экране которого отображалось видео.
Просмотрели несколько записей за утреннее время, Ирины не увидели.
– Давайте просмотрим записи с вечера. С того момента, как вы зашли в номер, – и он включил просмотр записи с камеры шестнадцатого этажа.
Вот друзья‑партийцы вернулись с прогулки, Надежда с Ириной зашли в номер. Какой‑то мужчина прошел по коридору и скрылся за дверью. Очень полная женщина в длинном халате подошла к столику дежурной по этажу, налила чашку кофе или чая и вернулась к себе.
Вдруг на голубовато‑сером экране появилась тоненькая фигурка девушки. Она выскользнула из номера и исчезла в лифтовом холле…
– Ирина! – воскликнула Надежда.
– Час пятнадцать минут, – комментировал запись начальник охраны, – теперь посмотрим, на каком этаже она выйдет.
Надя не ожидала такого поворота событий…
Одна из камер видеонаблюдения, установленных на первом этаже, зафиксировала Ирину, когда она заходила в боулинг‑клуб в обществе незнакомого смуглого мужчины лет тридцати пяти – тридцати восьми. Надежда похолодела. Ей казалось, что ноги не послушаются, если она вдруг захочет подняться. Сердце громко стучало, что не мешало мыслям метаться, перебирая версии случившегося – одну страшнее другой.
Онемев, Надя смотрела запись, ожидая, когда Ирина выйдет из боулинг‑клуба. Возмущению ее не было предела. Эта девчонка, впервые вырвавшись из дома, захотела приключений! Где вот она теперь? Хорошо, если за нее выкуп попросят – Надежда могла бы отдать деньги, которые получила за принятые подписи, и аванс – за следующую партию. Она ругала себя за то, что не все подписи прошли, иначе заплатили бы больше! Кто знает, какую сумму потребуют за Ирину… Ей и в голову не могло прийти, что девушка осознанно способна доставить ей такое беспокойство. Что‑то, наверняка, случилось!
«Да разве такие деньги стоят того, чтобы из‑за них похищать человека? Это же мелочь, – Надежда постаралась прогнать от себя страшные мысли. Но не могла перестать думать, – а, впрочем, откуда похитителям знать, сколько нам платят за подписи? Может быть, кто‑то считает, будто у нас в распоряжении… какие‑нибудь… золотые горы! Но тогда почему еще никто не позвонил?» – продолжала размышлять она.
Начальник охраны увеличил скорость просмотра записи… Вот на экране вновь появилась Ирина в сопровождении черноволосого незнакомца. Они покинули боулинг‑клуб в два часа двадцать минут.
Далее парочка вошла в небольшое кафе на первом этаже. Было хорошо видно, как эти двое сидят за столиком, мило беседуют, пьют красное вино. В общем, приятно проводят время.
– Надя, а ты ей больше глотка не позволяла! Девочка отдыхает, а ты нервничаешь, – Герман Юрьевич попытался успокоить Надежду, но она не хотела верить его словам.
– Гера, она серьезная девчонка, даже если сидит в кафе… и даже пусть выпила с кем‑то вина – это ничего не значит. Глупая просто еще… Вот где она сейчас?
– Да может быть, и сейчас с ним, – предположил Серега, – что ты, Надь, наивная такая? И нечего нервничать! Успокойся. Подумаешь, развлекается твоя Ирочка! Еще вздумаешь выговор ей за это объявлять! Не будь ханжой, Надюха!
«Ушла ночью с каким‑то… проходимцем… ухаживания его принимает, как будто так и надо. Вино пьет… а может быть… Ой, только бы вернулась!» – думала Надежда, которой было сейчас не только страшно за Ирину, но и стыдно за нее.
