И тогда ты меня спасёшь

Мужчина молча навис над израненным клубком, стонущим у его ног. Он испепелял девчонку настолько тяжелым взглядом, что сам не понимал, как та всё ещё в состоянии дышать, пусть и хрипло. Владу казалось, что он бы не смог разжать лёгкие под таким грузом.

«Надо бы остановить кровь, чтобы совсем не откинулась».

После наскоро наложенного жгута он взвалил девчонку на плечи с двоякими мыслями. Возможно, лучше бы та сдохла от пули или потери крови, и ему самому не пришлось бы из убийцы переквалифицироваться в сестру милосердия и тащить подростка в свой дом. Он представлял, сколько проблем теперь на него свалится. Мужчина не терпел слабость, не мог смотреть на калек и уж точно не питал тёплых чувств к представителям молодого поколения. Но, с другой стороны, эта девчонка, пусть и не зная, спасла ему жизнь.

Чертов ангел, о котором Барсов просил, всё же снизошёл к нему. Может, и душу убийцы можно спасти?

 

***

 

Дверной замок звякнул и прокрутился, пропуская в квартиру. Кряхтя от напряжения, Барс стянул туфли в прихожей, вынужденно наступая носком одной на пятку другой. Он в злости стиснул зубы, не в силах принять такое наплевательское отношение к обуви от самого себя. «Надо бы их хорошенько почистить. Или купить новые, эти уже никогда не будут сиять, как прежде».

Влад потащил свою ношу в ванну, куда и пренебрежительно скинул. Девушка давно была без сознания. От количества запёкшейся крови стало невозможно определить местоположение ран.

Из душа полилась прохладная вода. Она размачивала одежду, позволяя наконец отлепить ее от тела. Влад раздел девушку до нижнего белья и принялся беспристрастно осматривать. Та оказалась ещё более худощавой, чем выглядела на первый взгляд – острые кости выступали из‑под тонкой бледной кожи, казалось ещё немного и они её проткнут, прорывая себе путь наружу. К великому облегчению Влада, серьёзная рана была только на ноге, от выстрела. Те, которые багровели на теле, явно были нанесены гораздо раньше. «Подралась что ли?» – мужчина в раздумьях почёсывал затылок. Он не знал, нормальны ли такие синяки для молодой девушки. Промелькнула мысль, что мог быть виноват и спорт, но, глядя на фигуру, лишённую намёка на хоть какие‑то мышцы, он эту мысль отбросил.

 

Закончив отмывать тело, он обдал холодной водой лицо и волосы. На затылке рана от тупого предмета, на шее и скулах оказалось несколько глубоких порезов, грозящих стать шрамами в будущем. Хотя в том, что у девчонки оно будет, Влад весьма сомневался. Придёт босс к соглашению с бандой или нет – всё равно убьют. Либо потому, что найдут наёмники, либо для того, чтобы закрепить перемирие и обоюдно уничтожить улики друг на друга. Так что, о шрамах можно было не волноваться.

Барс собирался было закончить с водными процедурами, но вид тонких спутавшихся волос неопределяемого цвета, с засохшими в них комочками крови выводил чистоплотного наёмника из себя. Сначала он достал ножницы и срезал большой ком, находящийся прямо у раны. Он собирался поступить так и с остальными волосами, но решил, что это будет совсем по‑варварски, учитывая, что они не были в настолько плохом состоянии. Безосновательно портить что‑то было не в его стиле.

Влад тихо выругался и, достав из аптечки перекись, начал поливать ей пряди. Кровь пенилась и уносилась в слив. Он почти маниакально пропускал волосы сквозь пальцы, вымывая их. Оказалось, у девушки они были светлыми, почти пепельными. «Так красиво», – заторможено подумал мужчина, увлекшись своим занятием. Извращённое чувство прекрасного не оставляло даже в такие моменты.

Обработав и зашив все раны, в том числе и свои, сняв с девчонки лишние вещи и натянув на неё хлопковые пижамные штаны и футболку, Влад положил её на диван в гостиной. «Нужно все‑таки попытаться очистить обувь», – не выдержал мужчина и вернулся в прихожую. Окинув её свежим взглядом, он в ступоре остановился. Дорожка крови вела к ванной, ей же был заляпан весь коридор. Влад тяжело вздохнул и пошёл за шваброй.

– Этот ангелок должен мне пожизненно, – раздалось недовольное бормотание.

 

***

 

Александра досматривала очередной сон, когда тот начал исчезать, оставляя вместо себя лишь головную боль и слабость. Виски словно проткнули раскалёнными железными прутьями. Всё тело ломило. Сильно мутило. «Надо же мне было так накидаться, – сквозь дрёму подумала девушка. – Родители убьют, если я что‑то испачкала». Просыпаться не хотелось, но страх перед отцом был сильнее, и Саша лениво разлепила веки.

Спустя несколько отрешенных морганий, Ласкина осознала, что смотрит не на свои жёлтые обои с цветочками, а на чужие – белые. Девушка было решила, что заснула в чьей‑то квартире после посиделок с алкоголем и настолками, но воспоминания вмиг нахлынули волной. Каждый услышанный тогда выстрел теперь болью выжигал мозг. Крики матери и разбитое лицо отца напрочно отпечатались в сознании.

Последнее, что девушка помнила – равнодушный мужской голос. Будто тот и не заметил целый мир Саши, в одночасье рухнувший и не оставивший даже руин. «Да. Избавиться? Принято», – стучало у неё в голове. Надо бежать. Не важно, где она сейчас находится. Убегать от проблем всегда было лучшей её тактикой, которая никогда не подводила.

Девушка подтянулась к краю чёрного дивана. Из приоткрытой двери раздавался звон металла. Надо бежать. Саша свесила левую ногу на пол, потащила за ней вторую, и, вдруг, истошно закричала, рухнув с дивана. Ногу пронзила острая боль, по сравнению с которой, голова не чувствовалась вообще.

Звуки металла стихли. Послышались торопливые шаги, и на пороге комнаты оказался темноволосый мужчина высокого роста, с густыми бровями, небрежной щетиной и голубыми глазами. Саша могла поклясться, что не уверена, кто сейчас выглядит более пораженным и испуганным – она или этот мужчина.

Однако, тот быстро сориентировался, подскочил к девушке и помог ей подняться на диван, где та теперь полулежала, насупившись и исподлобья разглядывая нового знакомого. Одет тот был в чёрные домашние штаны и облегающую футболку того же цвета, выгодно подчеркивающую рельефы мышц поджарого тела.

– Таблетки на тумбочке, выпей две, – то ли посоветовал, то ли приказал хриплый мужской голос. Тот же, который Саша слышала, лежа на полу в луже крови. Она повернула голову и действительно увидела стакан с водой и горстку таблеток в прозрачном контейнере. Названия написано нигде не было.

Ласкина не знала, что делать. Она определённо находилась в квартире у человека, который как то причастен к той ужасной стрельбе, и который совсем недавно обещал кому‑то от неё избавиться. Пить что‑то, особенно неопознанные таблетки, она боялась. С другой стороны, неповиновение может привести к чему похуже.

Саша отлично помнила металлический привкус дула пистолета в своём рту, кровь, заливающую глаза, и истошные крики избитой матери, казавшиеся тогда чем‑то нереальным и отдалённым.

От воспоминаний по телу прошла дрожь, сбилось дыхание. Она не могла пошевелиться.