Иное начало. Книга первая: Иномирок. Книга первая: Иномирок
Медленно и неуверенно встал, прошёлся по комнате. Земляной, утрамбованный пол устланный сеном вперемешку с соломой, приятно холодил босые ступни при каждом шаге. Тело немного странно себя вело при ходьбе – качалось из стороны в сторону, и ноги подгибались в коленях при каждом шаге. Но в целом, нормально себя чувствовал. Расправил плечи, развёл руки в стороны, и пару раз живенько сделал рывки, разминая плечевой пояс и осматриваясь, всё ещё пребывая в недоумении и не веря в происходящее.
Всё‑таки, где‑то глубоко внутри, моё «я» в какой‑то момент свернулось в углу, и обхватив голову руками, с выпученными глазьями прибывало в состоянии шока. Ещё через мгновение, оно попыталось вырваться из него и ворвавшись в сознание заставить меня удариться в панику. Однако сие паническое «я» было остановлено смачным «лещом» и отправлено снова в угол, для обдумывания своего поведения. Мне только паники тут не хватало!
Пока я разбирался со своим внутренним «я», сзади в этот момент открылась со скрипом дверь и раздался звук падающих предметов. Замерев на мгновение, я чуть втянул голову в плечи, а затем медленно обернулся.
На меня, изумлённо прикрыв рот руками, смотрела во все глаза пожилая женщина лет пятидесяти, может чуть старше. Худое, тонкое тело её было одето в латаную – перелатаную одежду, чем‑то похожую на покрывало той кровати в углу. Слезившиеся от старости, серые глаза смотрели на меня не моргая. Седые пряди были собраны в четыре косички, по две на каждую сторону лица, на котором кожа казалось вот вот лопнет и покажется кость. Настолько она была худая.
– Янко? Пакх ев лин Янко?
Судя по интонации, она явно меня спрашивала о чём‑то, но я ни хрена не понимал. Что я мог ей ответить? А сказать нужно было. Ну хоть что‑нибудь!
Пожав плечами я тихо произнёс:
– Прости мать, но я не могу тебя понять. И уж тем более не понимаю, что здесь происходит, и как я тут оказался.
Женщина, позабыв про утварь на полу, подошла на ватных ногах к одному из чурбаков, что заменяли стулья, и тихонько присела, сложив руки на коленях. Потом стала их потирать и заламывать, словно в нервозе, продолжая всё так же с волнением смотреть на меня. Она словно ловила мой взгляд, стараясь заглянуть в глаза.
«Хрена ты застыл как истукан!? Сделай же что‑нибудь! Женщина вот‑вот умом двинется, видишь как волнуется. Так, нужно с ней заговорить. Это как первое правило для того, что бы успокоить. Говори! Скажи хоть что‑то!»
Аккуратно, без резких движений, я приблизился к порогу и стал собирать нехитрую деревянную посуду с пола. Мне показалось, что я эти шесть предметов: кастрюлька из меди, две миски из дерева, кружка из того же дерева и две деревянные ложки – вечность собираю!
– Вы не переживайте, я вас не обижу, – промямлил я, ставя посуду на совсем уж нехитрый стол из плохо отёсанных досок. – Я не могу вам объяснить, как это могло всё случиться, потому как сам не знаю ответа.
Я не смотрел ей в глаза, но говорил тихо, стоя перед ней, и не зная куда себя деть. Отчего то душа трепетала при взгляде на неё, и сердце словно кровью обливалось от её влажных глаз. Я так и стоял истуканом, чего‑то там мямля. Вдруг она встала и нерешительно подошла ко мне. Плавно протянула руку, прикоснувшись к моей щеке. Её кожа на руках была грубоватой. Скорее всего, эти руки повидали немало тяжёлой работы. Морщинистая кожа рук местами просто свисала с кости. Её лицо хоть и было худым, но было вполне миловидным, даже не взирая на возраст. Рассмотрев её поближе, я сделал вывод что когда‑то эта женщина была бесспорно красива.
Что бы не смущать её, я отвернулся уводя взгляд в сторону.
Прихватив меня легонько за мочку уха она повернула мою голову так, что бы были видны глаза. Я молча повиновался, а что тут сделаешь? Ну не сбегать же, ей богу. Она долго всматривалась в моё лицо, потом так тихонечко, с невероятной нежностью, погладила меня по волосам и щеке, а по её лицу в тот же момент скатилась слеза.
И тут я не удержался сам. В глазах как‑то само собой навернулись слёзы, а сердце защемило в груди. Ведь так гладить и прикасаться могла только мама!… Да где она теперь, и где я… До меня вдруг дошло, что близких я больше не увижу. Что они остались где‑то далеко. В совсем другой жизни!
Предательский ком подступил к горлу…
Она обняла рукой меня за шею и притянула к себе, что‑то нашёптывая на непонятном мне языке. Но я и так понимал о чём она говорит. Такие жесты красноречивее любых слов. Руки сами по себе нежно обняли её за плечи. Я понимал всю абсурдность ситуации, но ничего не мог с собой поделать.
«Что со мной? Что происходит?! Отчего при её нежных прикосновениях на сердце наваливается тоска и… [радость? Умиротворение и печаль вместе взятые! Я обнимаю со всем почтением эту пожилую женщину словно свою родную мать! Чувства переполняют меня! Я понимаю, что это не моя родная мать, но… Вся моя сущность тянется к этим худым рукам и трепещет от их прикосновения! Как такое возможно, что бы я испытывал к ней чувства словно к родной?! Как!?»
Будто почувствовав мои душевные колебания она чуть отстранилась, взяла меня за лицо обеими руками, и снова посмотрела в глаза:
– Ну маштарко Янко. Норхан кордуш маклику!
Видя, что я её совсем не понимаю, она приложила руку к моей груди:
– Янко!?
Я стоял и не знал что ей ответить. Слово «янко» вдруг всколыхнуло сознание!
«Наверно, это моё имя!»
Она так жалостливо и с мольбой смотрела на меня, что душа не могла найти себе места.
И вот тут стал вопрос – что делать дальше?! Едва я «подпишусь» на «Янко», то приму всю ответственность за ЕГО жизнь, кем бы он ни был, а значит и за её! Тут и идиоту понятно, что теперь я занял место её сына!»
Мысли метались в голове словно птицы в клетке.
«Как быть? Что делать? Да и вообще, какого х#я это со мной происходит!? Ну как так?! Верните мне МОЮ жизнь! Вы слышите, кто бы вы ни были – верните меня обратно в мой мир!»
Но не мог же я стоять вот так вечность! Решение нужно принимать здесь и сейчас.
«Времени на раздумья нету. То что случилось – факт, и с этим я ничего поделать не могу. Не убегать же с плачем и воплями. А так хоть какие то шансы более плавно вливаться в теперешнюю реальность. Возможно я поступаю не правильно и это всё ошибка или шутка богов. Но я здесь, стою из плоти и крови в полуобнимку с неизвестным мне человеком, но к которому тянется всё моё естество.»
Я прижал руку к своей худой груди рядом с её рукой, и кивнув тихо сказал:
– Янко.
