Искупление

Вдруг новое существо резко направилось в сторону дома, который выглядел намного хуже. Зверь шёл уверенно и бесшумно. Улыбка оскалила ряды острых зубов. Нежно‑розовый язык прошёлся по ним, как бы облизывая. В следующую минуту это «нечто» скрылось за стенами и не появлялось долгое время. Ночь вновь стала давить своей тишиной. Тишина не предвещала ничего хорошего.

И вот этот мускулистый двухметровый мешок стал выволакивать на улицу девушку лет двадцати пяти. Посеревшая рубашка еле прикрывала грудь. Алая юбка путалась между ног. Её край был порван множество раз. Длинные каштановые волосы прилипали к лицу. Из её глаз текли слёзы. Она просила о помощи. Она молила отпустить. Обещала, что исправить все свои грехи и больше не вернётся на эту ступень. Существо её не слушало. Оно только улыбалось от какого‑то наслаждения. Двумя лапами, которые больше походили на дубинки, существо прижало руки девушки к земле. Остатки блузки были разорваны длинным чёрным когтём. Выражение морды стало более удовлетворённое. Этот зверь уже предвкушал сладость плоти грешного дриэля, но тянул момент. Ему было приятно видеть, как текут эти горькие слёзы отчаяния. Как пухлые губы становятся тонкими из‑за крика о помощи. Жаль, что ни один житель города не осмелится выйти и помочь ей. Как жаль, что это были последние минуты её жизни.

Кёнджик хотел отвернуться. Он понимал, чем это всё кончится, вот только не смог отвернуться, не смог уйти, потому что нежные женские руки держали его за плечи. Где‑то в голове раздался знакомый женский голос в повелительном тоне: «Смотри и запоминай! Смотри, и запоминай…". Джик подчинялся. Против своей воли, которая верещала внутри и говорила бежать непослушному телу. Телу, которое, похоже, было вновь околдовано.

Коготь двухметрового зверя взметнулся и осветился желтоватым лунным светом. Лапа не на долго зависла в воздухе, а потом резким движением впилась в мягкую плоть. Послышался оглушительный крик девушки. Она стала выбиваться с ещё большим остервенением, не понимая, что её убийце это приносит только удовольствие. Он медленно прокрутил палец и стал так же медленно разрезать её живот. Дойдя до грудины, двухметровое существо вынуло коготь и один резким движением раздвинуло кожу. Очередной крик. Крик беспомощности. Крик отчаяния, в котором слышалась мольба о помощи и прощении. Но уже было поздно. Слишком поздно. Зверь стал выдёргивать один орган за другим и медленно поедать лакомство, от которого уши стали дёргаться, как будто по всему его телу прошлась дрожь.

Тело девушки в это время билось в предсмертных конвульсиях. Широкие глаза с длинными ресницами, теперь казавшиеся стёклышком, смотрели на звёздное небо. Из уголка рта потекла алая струйка крови. Последняя кровь, которая больше не потечёт по сосудам.

И вот в лапах недоволка оказалось сердце жертвы. Он поднял его к небу, а потом стал откусывать по самому маленькому кусочку, при этом поджимая длинный пушистый хвост.

– Что это за существо? – сухими губами и с дрожью в голосе прошептал Кёнджик.

– Волдор. Он убивает тех, кто не смог исправиться в этом мире, – ответил женский голос, хотя никого за его спиной не было. – Если даже ты понял, что сможешь исправиться – его не умолить, потому что он слышит только шаги жертвы.

– Он как палач?

– Да.

В этом знакомом голосе слышалась сталь и безразличие. Возможно этой невидимке не раз приходилось смотреть на такую мучительную смерть, поэтому она так спокойно об этом говорит. Или же она сама может быть палачом для таких, как он.

– Зачем ты мне это показала? – дрожащими губами сказал парень, всё ещё не в силах отвернуться, хотя волдор уже, похоже, пошёл искать свою другую жертву, или же решил отправиться в своё убежище, чтобы переварить свой «ужин».

– Чтобы ты понял, какого это – умирать от его руки и какие эмоции испытывает дриэль, который либо остался на первой ступени, либо спустился на неё.

«Похоже она решила дать мне стимул идти дальше» – догадался Джик и судорожно сглотнул. Руки тряслись крупной дрожью. Ему всё больше и больше хотелось вернуться домой. Ему хотелось забыть всё это, как страшный сон. Вот только, видимо, это всё произойдёт не так быстро. Возможно ему предстоит не на долго попасть к нему в лапы и спастись, чтобы стимул сработал с ещё большим эффектом.

***

Блеклое солнце медленно вставало со своей постели и расправляло свои лучи. На его лике, невидимом для всего живого, изображалась грусть. Ему не хотелось освещать труп, который был девушкой, поддавшейся сатаническому искушению. Вот только это искушение не осталось незамеченным. Видимо девушка не знала, что за ней наблюдают и есть палач, который придёт к ней в любую ночью и отправит на мучительную казнь. При том даже не даст шанса на исправление, как бы она его не молила.

Птицы разных классов и родов в облачном сером небе напевали мелодию, навевающую скорбь. Травы, цветы, кустарники, кустарнички и деревья до сих пор дрожали от страха, ведь им вновь пришлось видеть ужас, от которого у них не было возможности скрыться. При том в такую ночь крики жертвы не давали им спать и им приходилось смотреть на казнь, которая постигла грешника.

Джик проснулся из‑за того, что щенок слегка кусал его обнажённую руку. Ему еле как удалось разомкнуть веки. Голова сильно болела. По вискам как будто били молотом. Сердце до сих пор бешено стучало. Новый друг смотрел на него своими тёмными голодными глазами. Зрачки были сильно расширены, что делало его мордочку намного милее, чем она была на самом деле.

– У меня нет для тебя еды, – хрипло и грустно ответил парень и перевернулся на спину. Перед глазами всё ещё прокручивались сцена убийства молодой девушки, которая могла пожить долгую и, возможно, счастливую жизнь. Но её настиг палач, наслаждавшийся её криками и мольбами отпустить, а также органами, которые были усладой для его желудка.

К горлу подступила тошнота. Желудок стало скручивать, как будто он был тряпкой для мытья пола. И внезапно возник вопрос: а почему он так замедлился, когда добрался до её сердца?

Щенок продолжал лежать рядом, но уже стал издавать жалобный скулеж. «Нужно подниматься и найти для него хотя бы кусок хлеба. – с тоской подумал парень. – И почему он вообще именно ко мне так привязался? Я же бомж. Что я ему могу дать? Голодную смерть? Не думаю, что его щенячье сознание это устроит». Вопросы вызвалы раздражение, схлынувшее так же быстро, как и появилось. Это маленькое живое существо в этом мире пока что было единственным другом. При том оно было единственным созданием, которое его полюбило не за социальный статус. Так же создавалось ощущение, что они были родственными душами, которые смогли найти друг друга в этом большом мире. В этой иной Вселенной, которая раньше для него была неизвестна.

– Неужели ты думаешь, что я хороший человек? А если быть точнее, то дриэль? – сев на матрасе и потрепав щеночка между ушами, с лёгкой улыбкой спросил парень. Друг лизнул в ответ палец, что для хозяина подпольного помещения означало согласие. В душе стало немного теплее, но это тепло быстро пропало из‑за воспоминаний.