Код убийства

– Родные одобряли выбор Ирины?

– Резник сказал «иногда дочерям состоятельных людей приходится выбирать из того, что есть под рукой».

– Это не похоже на комплимент.

– Вот и мне так показалось. На момент убийства у Чернова есть алиби. Вход и выход из здания его компании по электронным пропускам. Пропуск Чернова был использован в тот день дважды, утром и вечером. Ирину убили между двенадцатью и часом дня.

– Он мог подделать логи, – предположила Варвара. – Он же айтишник. Ему ничего не стоит стереть записи и сделать новые.

– Мы не нашли доказательств. Дело не закрыто, следствие продолжается, но, в общем, глухарь.

– Вы рассказали об этом вашему коллеге из ФСБ?

– Завтра зайду к нему. Заодно посмотрю записи с камер наблюдения. Вдруг что‑нибудь интересное проклюнется.

Они прошли по бульвару до Покровки, свернули направо и добрались дворами до железных ворот. Варвара нажала код домофона, который запищал, открывая узкую калитку. Пройдя через арку, они очутились в колодце двора. Подойдя к дальнему подъезду, Варвара набрала еще один код и открыла дверь.

– Четвертый этаж, – провозгласила она, направляясь к лестнице.

– Лифт не работает? – спросил Беркут.

– Работает. Можете воспользоваться.

– Тогда почему пешком?

– Проверяю вестибулярный аппарат, – отозвалась Варвара, преодолевая первый пролет.

Беркут вздохнул и направился за ней.

– Часто вы на себе эксперименты ставите? – спросил он.

– Вы имеете в виду, часто ли меня взрывают? Первый раз.

Они уже дошли до третьего этажа, когда Варвара остановилась и повернулась к нему.

– Значит так, – сказала она шепотом, – сейчас мы должны выработать единую стратегию поведения.

– Зачем? – также шепотом отозвался Беркут.

– Затем, что всех нас, умных и глупых, образованных и неучей, мечтателей и циников объединяет одно: мы лжем нашим родным, – торжественно сообщила Варвара. – Сегодня мы будем обманывать мою бабушку. Сразу предупреждаю, задача тяжелая. Старушка отнюдь не божий одуванчик и раскалывает на раз‑два. Так что наша версия событий должна быть максимально правдоподобной.

Беркут вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, не шутит ли она. Варвара выглядела очень серьезно.

– Я все продумала. Официальная версия такова: я пошла покупать Моне в подарок бабушке и как раз подходила к издательству, когда взорвалась бомба. Меня слегка присыпало известкой и все. В Склиф я ездила, потому что всех туда повезли. Вы, как сотрудник органов, это подтвердите. Вас послали довести меня домой, а то вдруг я упаду по дороге. Понятно?

– Более‑менее.

– Давайте уточним детали, где и как я упала, чтобы выдержать перекрестный допрос.

– Где вы упали, я не видел, поскольку меня там не было. Я приехал уже после того, как вызвали полицию.

Гаранина посмотрела на него с уважением.

– Вы минимизируете количество информации, на которой можете проколоться. Приятно работать с профессионалом.

Они преодолели последний пролет, и Варвара отперла входную дверь.

Их встретила пожилая дама в широком темном платье. Ее седые волосы были коротко подстрижены. Она сцепила перед собой тонкие сухие руки, унизанные кольцами и массивными браслетами,

– Варвара, почему твой телефон целый день выключен? – спросил она низким голосом вместо приветствия.

– Как театральная жизнь в Новом Уренгое? – ответила вопросом на вопрос Варвара. – Ты привезла что‑нибудь вкусненькое?

– Ты забыла предупредить, что придешь не одна. – Бабушка улыбнулась вошедшему за ней Беркуту.

– Проходите, – пригласила его Варвара. – Андрей Борисович Беркут, мой сопровождающий на этот вечер. Моя бабушка, Белла Барановская. Она не любит, чтобы ее называли по‑отчеству, так что просто Белла.

– Очень приятно, Беркут.

Ему почему‑то нестерпимо захотелось поклониться, как это делали царские офицеры в старых фильмах.

– О, – кокетливо изогнула брови бабушка, – ты наконец‑то пришла с мужчиной.

– Я не мужчина, – умерил ее оптимизм Беркут. – Я опер.

– В каком смысле опер?

– В уголовном.

– Что случилось, Варвара? – потребовала объяснений бабушка.

– Пошла за книгой в магазин при издательстве, а там взрыв. Меня даже не задело. Но полиция отвезла всех в институт Склифосовского, – изложила Гаранина сухим телеграфным стилем. – Проходите, Андрей Борисович. Я думаю, сразу на кухню. Ба, ты не покормишь нас? Я целый день не ела.

– Ты не ела, потому что негде было или потому что доктор запретил? У тебя сотрясение мозга? Может быть, ты все‑таки зашла в магазин?

Беркут подумал, что тон бабушки вполне подошел бы для перекрестного допроса. Он признал, что опасения Гараниной имели основания: бабушка была нелегким противником. Она сразу находила слабые места в логике и начинала бить по ним прямой наводкой.

– Я, пожалуй, пойду, – предложил Беркут, игнорируя просительный взгляд Варвары.

– Даже не думайте! – взвилась бабушка. – Вы доставили Варвару целой и почти вменяемой, так что самое малое, что я могу для вас сделать, это накормить. Я привезла копченый муксун и ягель в клюквенном сиропе.

– В клюквенном? – колебался Беркут.

– Варвара, иди переоденься. У тебя сзади пятно на юбке. Вы, Андрей Борисович, мойте руки. Прямо по коридору и налево. Я накрою на стол через пять минут. Вы что‑нибудь имеете против супа с фрикадельками?

– Ни в коем случае, – замотал головой Беркут и пошел в указанном направлении.

Через несколько минут он вернулся на кухню, где посреди стола уже стояла тарелка с нарезанными овощами и привезенные с севера деликатесы.

– Вам помочь? – предложил он.

– Очень любезно с вашей стороны, – проворковала Белла, закрывая за ним дверь на кухню. Она понизила голос, также как Варвара на лестнице, и зашипела. – Что на самом деле случилось? И не вздумайте повторять тот бред, который вы придумали у двери подъезда, когда шли сюда.

Если бы она сказала «придумали на лестнице», Беркут поверил бы, что бабушка видит сквозь стены. Но и так было ясно, что свою внучку она неплохо знает. Дальнейшее запирательство могло только усугубить ситуацию.