Краски. Шаг в темноту. Часть 4

– Дениэл, на следующей неделе у Алексы презентация, – начал он без прелюдий, – тебе нужно будет присутствовать. Мы с Мелани тоже будем.

– Конечно! Никогда не видел ее изобретений.

– Вот и отлично, увидишь.

Путь до поместья занял четверть часа. Небывалое время для пятничной автострады, но Дениэл не жаловался. Он уже успел затосковать по своей малышке, так окончательно и бесповоротно изменившейся после поездки в Миррормонт. Невольно он представил, как бы тянулась томная кисельная пленка под названием «жизнь Дениэла Кентмора», если бы он не отважился на столь необдуманное и глупое приглашение дочери шефа к себе на родину, и вдруг понял, что от него мало что зависело. Какие‑то неведомые силы сложили картинку из разрозненных кусочков, и чудо – не иначе! – произошло там, куда он пообещал себе не совать нос.

Кроме того, там понравилось и Алексе. Она явно дала понять, что с удовольствием посетит его замшелый городок еще раз. Конечно, он не собирался туда в ближайшее время, но, глядишь, и Марк с Трикси соберутся пожениться, тогда почему бы и нет?

Впереди показался знакомый кованый забор, вернувший мечтателя на землю. Дениэл плавно подвел транспорт к главному входу поместья и попрощался с шефом, планируя далее ставить машину в гараж, но тут увидел Алексу. Она вышла из дома поздороваться с ним и склонилась к открытому пассажирскому окну.

– Привет! – Улыбнулась она лучисто и искренне.

– Здравствуй! Приходи вечером на мороженое? – Позвал он.

Но Дениэл вдруг начал замечать, что лицо ее меняется. Она опустила полный недоумения взгляд на свободное сидение, на котором оказалась салфетка с телефоном Лиз, потом подняла его и тут все поняла. Ее мускулы над верхней губой напряглись, едва не оголяя клыки, а голос стал холодным, словно жидкий азот на задворках космоса.

– У тебя помада вот здесь, – потерла она свою щеку, презрительно сверля мужчину гневным взглядом.

Дениэл глянул в зеркало и, выругавшись, принялся оттирать ядовито‑красный след от прощального поцелуя Лиз. И как он сразу не догадался оценить последствия ее игры, черт дери эту девицу?!

Когда он закончил наводить марафет, двери в дом закрылись за его любимой девушкой. Он остался перед входом в особняк совершенно один.

 

21

 

Столкнувшись с дочерью в дверях поместья, Оливер понимающе оставил влюбленных наедине и поспешил к своей второй половинке. Молодым было что обсудить: впереди выходные, в которые они с Мелани, наверняка, снова не увидят свою дочь, поэтому самое время построить свои собственные планы.

Супругу он нашел в кабинете. Она склонилась над документами «Фонда» с горой цифр и растерянно смотрела на них, словно видела впервые.

– Привет! – Прогудел он от дверей в комнату. – Как у нас дела?

– Привет! – Обернулась к нему Мелани, но тут исступленно вздохнула. – Я заболела странной болезнью с усталостью, отупением и бесконечным ревом, завтра мы едем на обед к Гудвинам, Дороти вышла замуж за Джозефа, а к Алексе сегодня приезжала в гости подруга.

Оливер уставился на нее, раскрыв рот. Он попытался осознать новости, но это оказалось крайне сложно сделать, особенно под уставшим плаксивым взглядом жены.

– Знаешь, меня бы устроил ответ «нормально», – растерянно проговорил он, почесывая затылок.

– Оливер, это кошмар какой‑то! – Воскликнула Мелани и, оставив в покое документы, заплакала вполне реальными осязаемыми слезами. – У меня такое ощущение, что я ничего другого делать не умею! Реву целыми днями, либо нахожусь на грани слез! Что со мной происходит?

– Это после отпуска?

– Угу.

Он присел рядом со своей красавицей и погладил ей плечи. Что‑то в ней изменилось, но мужчина наотрез не мог понять, что. Похорошела, загорела, перестала пользоваться косметикой? Возможно… Но появилась некая мягкость, которой он не замечал в избраннице уже очень давно, со времен, пожалуй, поздних школьных лет, когда принял решение остаться с этой девушкой навсегда. Она вся такая нежная и утонченная, но при этом мягкая, и трепетная.

– Может, подхватила какую‑то тропическую болезнь? – Предположил он, обняв свою драгоценность.

– Тогда почему вы с Алексой до сих пор не рыдаете?

– Может, у нас иммунитет? – Пожал плечами Оливер. – Знаешь, если честно, я считаю, что тебе нужно поплакать. Ты столько лет была «железной леди», что пора и покапризничать. В любом случае, если это выходит из тебя, значит, внутри становится чище. У тебя ничего не болит?

– Нет. Только сплю много, – буркнула Мелани. – Так бывало, когда я болела простудой и не могла есть. Только тут с аппетитом все нормально.

Он замолчал. Первая мысль, которая появилась в его голове – «позвонить Фергусону», но последняя встреча с фанатичным доктором прошла очень нервно для них с Дениэлом, поэтому Оливер отбросил образ улыбчивого исследователя подальше. Ей не нужен нервирующий фактор из этого психа, ей нужны забота и покой. Он покрепче сжал хрупкое тело супруги и вздохнул.

– Мел, ты просто растешь, – пробубнил он ей куда‑то в щекочущие локоны рассыпчатых волос.

– Вверх или вширь? – Съязвила она.

– Вглубь, – уточнил мужчина. – Я радуюсь такому твоему движению. Вспоминаю обо всех кризисах своих подопечных и могу тебе точно сказать, что однажды все наладится, а ты снова вернешься в себя. Или не в себя, и мы познакомимся вновь.

– Тебя не пугают мои перепады настроения? – Всхлипнула страдалица.

– Нет. Они похожи на всплески подросткового бунта Алексы по весне. Я уже привык, что кто‑то в нашей семье постоянно бунтует.

Оливер мягко улыбнулся и стал подниматься с дивана. Не терпелось скинуть этот ненавистный костюм вместе с тугим галстуком и жесткой рубашкой.

– Я постараюсь не устраивать сцен, – слезливо пообещала Мелани.

– Не старайся, – отмахнулся супруг, зная, что попытки закрыть эмоции ничего хорошего в их отношения не принесут. – Говоришь, завтра к Гудвинам? Прекрасно, тебе будет полезно отвлечься от себя.

– Думаешь, я зациклилась?

– Все может быть, – пожал плечами мужчина. – Но новости о Дороти и Алексе меня очень порадовали!

Договорившись встретиться на ужине, пара рассталась. Женщина попыталась снова сконцентрироваться на документах, а Оливер, накинув домашние брюки и серый лонгслив, отправился на третий этаж. Работы на выходные не предвиделось, но привычка приводить мысли в порядок в этом месте брала свое. Именно там, в своей «ледяной башне», он чувствовал себя мудрецом, способным противостоять любым сложностям.