Краски. Шаг в темноту. Часть 4

Впрочем, мысль о том, как же прекрасно иметь теплую душевную семью, промелькнула в его голове, возможно, сформировав нечто, подобное желанию, но Дениэл не придал ей значения, желая поскорее разгрузить возлюбленную от тяжелого торта.

Новоявленная миссис Бутман приняла у него блюдо, деловито вытащила свечи и убрала лакомство в холодильник, пока семья рассаживалась на обед.

– Алекса готовила! – Сообщила Дороти, раскладывая по тарелкам приятно пахнущее рагу.

– Ого, да ты шеф‑повар? – Изумился именинник.

– Нет, – рассмеялась девушка. – Я всего лишь помогала Дороти. Первый раз участвовала в приготовлении чего‑то сложнее какао.

Мужчины добродушно переговаривались о делах насущных, пока девушки справлялись с приборами. Дениэл с умиротворенной улыбкой наблюдал за суетой, но тут понял, что кого‑то не хватает.

– Мистер Траст, а миссис Траст не присоединится к нам?

– Полагаю, что нет, Дениэл, мне жаль, – проговорил шеф. – Она спит.

Пожав плечами, виновник торжества смирился с этим. Ему и так несметно повезло, что все эти люди бросили свои дела ради него, он и не рассчитывал на подобное.

Алекса надела сегодня платье. Он следил за плавными движениями ее подола в крупный яркий цветок и смутно представлял, как останется наедине с этой красавицей. В последнее время держать себя в руках и так забирало львиную долю его концентрации, а теперь, когда ее бедра не скованны домашними штанами, можно смело ставить на сдержанность повышающий коэффициент «семь». Он невольно представил, как его рука скользит по бедру девушки и не находит препятствий до самых кружевных трусиков.

«Десять», – поправил он сам себя.

– Садимся! – Скомандовала Дороти.

Все уселись за стол и принялись поздравлять именинника. Только устроившись на эту странную работу, Дениэл перестал ненавидеть свой день рождения, отмеченный массой чудовищных событий, которые произошли в этот день или незадолго после. Только тут он понял, что праздник делают не угощения и не сам родившийся, но близкие люди вокруг. Он благодарно кивал на пожелания и подарки, время от времени переглядываясь с той, которая теперь стала официально считаться его девушкой, и просто радовался жизни. Что еще нужно в подобный день?!

После обеда старшее поколение разошлось по своим комнатам, а Луи отправился в домик охраны, оставив влюбленных наедине.

– Это было неожиданно! Спасибо тебе, – промолвил Дениэл.

– Мне – не за что, – отмахнулась девушка. – Не я рождалась в этот день.

– Тоже мне событие. Похоже, женщина, которая старалась в этот день больше всех, пропала из моей жизни навсегда, – вздохнул он.

Карие глаза Алексы наполнились теплом и состраданием. Она протянула ладонь и сжала его гигантскую, по сравнению с ее хрупкими пальчиками, руку в знак поддержки, но мужчина лишь печально улыбнулся. Он давно смирился с тем, что Сара исчезла, просто сегодня реплика пришлась к слову.

– Дениэл, мне очень жаль, что у вас с мамой такие отношения, – грустно сообщила она. – Но ты не можешь обесценивать свое рождение только потому, что его однажды обесценила она. И то, думаю, что не сразу, так ведь?

– Я не помню, что было до смерти отца. И вспоминать не хочу, если честно.

– Она – не единственный человек во вселенной, которого ты любишь. Нас очень много! Ты меняешь своим присутствием сотни людей в ту или иную сторону. Взгляни, сколько всего тебя окружает. Это твой мир! Он полон любви к тебе, он заботится о тебе.

Тихая речь девушки вдруг прошибла его до мурашек. Если бы он мог вернуться в прошлое и сказать какие‑то слова себе маленькому, убитому и потерянному, то они бы звучали именно так. Дениэл тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и ухмыльнулся.

– Идем в комнату? – Позвал он свою фею, и та беспрекословно направилась за ним.

Там в полумраке, едва подсвечивающимся тусклыми отголосками уходящего дня из крошечных окон под потолком, влюбленные растворились друг в друге. Начав с несмелых нежных поцелуев, уже совсем скоро пара оказалась на кровати, избавленная от части мешающей одежды. Рабочий пиджак Дениэла валялся на полу в компании рубашки и галстука, однако срывать платье со своей спутницы он не спешил. Это уже походило на своего рода мазохизм – сдерживать себя всякий раз, когда природа пыталась взять свое, но мужчина крепко верил, что справится. Пока девушка не забралась на него верхом, как тогда в Миррормонте. Ощущая, как сила воли покидает его, он приподнял легкое соблазнительное тело над своими брюками и, задыхаясь, отстранил от себя.

– Алекса, постой, – проговорил разгоряченный кавалер. – Подожди.

– Чего ждать? – Промурлыкала она. – Восемнадцатилетия?

Разговор о важном и необходимом вернул ему ощущение реальности, которое неплохо уничтожили гормоны и платье путницы. Дениэл выдохнул еще пару раз и почувствовал просветление в голове.

– Я всерьез планировал его дождаться, – ответил он, наконец.

– Удачи, – буркнула Алекса и принялась с новым натиском целовать возлюбленного.

– Ты издеваешься надо мной! – Прорычал он.

– Почему нет?

Пара распалась надвое, рассевшись по кровати. Спокойная девчонка с легкой улыбкой наблюдала за его метаниями, тогда как сам Дениэл разве что локти не кусал от отчаяния. И желания к этой красотке, что уж говорить.

– Игры с огнем. И с законом, – выдохнул он.

– Меня этим не напугать, у меня диплом юриста, забыл? – Напомнила девушка.

Какой же смелой и страстной она стала, стоило лишь ненадолго вывезти ее из стен родного дома! И дерзкой.

– Послушай меня, – начал он долгую тираду о морали и нравственности, но, поймав разочарование в ее блестящих зрачках, передумал. – Впрочем, нет, не слушай. Ты права, ничего нового я тебе не сообщу.

– Вот именно. Поэтому замолчи и поцелуй меня, – скомандовала она довольно грубо, чем вызвала новую волну желания обуздать эту бунтарку, и добавила с усмешкой: – Именинник.

С легким рыком он рванул к девушке и завалил ее, смеющуюся, на кровать.

 

24

 

Весь день Лиз пребывала в шоке. Ее не отвлекали ни рабочие вопросы, которых скопилось довольно много, пока она занималась сражением с Палермо, ни косые лучи августовского солнца, заливающие их светлую обитель золотистым блеском, ни многозначительный взгляд Элис, кидаемый в ее сторону время от времени.

Их маленький тупоголовенький мальчик‑переросток, коим она всегда считала водителя, вырос теперь в большого глупого мужлана, которого не смущают больше ни многочисленные зрители, ни сексуальный подтекст общения на работе.