Кризис-менеджер для Золушки

Стою у зеркала в ванной и внимательно всматриваюсь в своё отражение: «На лице синяков нет. Слава, Богу!». Глаза только немного припухшие от слёз. "Ну, ничего до завтра всё пройдёт". Поднимаю майку и вижу на рёбрах синяки, немного приспустила шортики на бедре, там тоже синяк. «Блин! Ладно, главное, чтобы мама не заметила».

Весь день я провожу с племянниками. Мы читаем книги, играем в прятки, смотрим мультики, а вечером приезжает Олька с Денисом. Мы ужинаем всей семьёй за большим круглым столом, а после пьём чай. После разговоров о детях и разных семейных заботах Оля неожиданно обращается к маме:

– Мам, я хочу спросить про отца. Может, ты наконец‑то расскажешь? Ты обещала.

Мама отпивает чай и смущённо опускает глаза, а Олька продолжает:

– Мне вчера пришло сообщение на аккаунт, что он хочет со мной встретиться, – сестра внимательно смотрит на маму, но та молчит и нервно мнёт салфетку в руках.

Я никогда не видела своего отца. Мы только знали, что родители развелись, ещё до моего рождения. Он уехал с другой женщиной из города. Никогда не писал и не хотел с нами видеться. У нас осталось только несколько фотографий с ним и маленькой Олькой, которые она спасла, когда мама все фото с отцом сжигала.

Нависает тягучая молчаливая пауза. Я кладу ладонь на мамину руку.

– Мам, если не хочешь, то не говори. Мне всё равно. Не было его в нашей жизни и не нужно.

– Тебе не нужно! А я всю жизнь мечтала его увидеть! – в отчаянии выкрикивает Олька.

– Зачем? А? Ну скажи? – не выдерживаю я.

Денис уходит к детям, чтобы не участвовать в семейной ссоре.

– Двадцать пять лет мы не нужны ему были, а сейчас что отцовские чувства проснулись? Зачем такой отец тебе нужен? – я гневно смотрю на сестру, а она на меня давит своим упрямым взглядом. – Он что лично тебе написал? Он знает адрес, мы никогда не переезжали. Хотел бы, сам приехал, – сквозь слёзы продолжаю я.

– Адвокат его написал, – бубнит Оля.

– Видишь! Он даже лично не соизволил обратиться, – сквозь зубы говорю я. – Трус и слабак!

Я вскакиваю из‑за стола, хлопаю дверью своей комнаты и сажусь на кровать, прижав коленки к подбородку. Это правда, что я не хочу его видеть. Мама никогда не рассказывала ничего про отца, но и плохо никогда о нём не говорила. Всё равно, у меня сложилось своё мнение, когда я выросла. Не верю я в проснувшиеся чувства. Зачем он нужен в нашей жизни? Не хочу! Он чужой.

В комнату тихонечко входит мама вместе с Олей. Мама садится на кровать рядом со мной, а Оля в кресло напротив.

– Полечка, я расскажу всё, а ты сама решай нужно тебе видеться с отцом или нет, – тихо говорит мама. Она нервно сглатывает и продолжает: – Рассказывать‑то особо нечего. Мы вместе учились на физмате, но он на два курса был старше. Полюбили сильно друг друга. Поженились после того, как я окончила ВУЗ. Потом родилась Оля. Когда она пошла в сад, я пошла работать в школу. Сначала ваш отец работал в научном институте. В 90‑е сами знаете, как было трудно. В институте не платили зарплату, финансирования не было, и отец устроился в коммерческую фирму. Друг ему помог, – мама смотрит на Олю, вздыхает и продолжает. – Он изменил мне с какой‑то сотрудницей. Кажется, она то‑ли дочь директора была, то‑ли его племянница. Я даже точно не знаю. Он просил прощения, но я не смогла простить его, и мы развелись. На тот момент я уже была беременна тобой, – мама смотрит на меня. – Позже он женился на ней, кстати, у неё уже был сын от первого брака. А через год они эмигрировали.

– И что, он ни разу не хотел увидеться с нами? – спрашивает Оля.

– Только первый год всё просил увидеться, снова просил прощения. Но после того, как уехал, ни слова, ни весточки. А то, что родилась Поля, он даже не знает.

Я обнимаю маму, уткнувшись в её плечо. Слёзы медленно стекают по моим щекам, а Оля прерывает молчание:

– Так, фамилия у нас твоя. Про Польку он не знал, ты родила её в разводе. А я? Он от меня отказался? – глядя маме в глаза, спрашивает сестра.

Мама молчит, опустив глаза. Оля берёт её за руку и сжимает её пальцы.

– Мам? Пожалуйста, для меня это важно?

– Нет. Я оформила новое свидетельство о рождении уже на свою фамилию, заявив, что первое было утеряно, – говорит мама и слёзы стекают по её щекам. – Прости меня, Оленька.

Сестра обнимает маму с другой стороны, а я глажу её по спине успокаивая.

– Имя его, хотя бы, можно узнать? – мама опускает глаза и сжимает губы. – Мам? Я должна знать, действительно ли отца адвокат мне написал.

Оля ждёт ответ, внимательно всматриваясь в её лицо.

– Сергей Борисович Нейман.

– Что?! – чуть ли не кричу я. – О, Боже! Этого не может быть! Ты шутишь?

У меня начинается истерический смех сквозь слёзы. Оля с мамой шокированы моей реакцией. Они обе на меня смотрят, расширив глаза. Я смеюсь, закрыв ладонями лицо, не в силах остановиться. Олька подходит ко мне и встряхивает за плечи.

– Полька, ты чего? С ума сошла что ли?

Я смотрю на неё и никак не могу успокоиться. Как может за три дня произойти столько в жизни совпадений? Это просто уму непостижимо! «Наш новый управляющий Даниил Сергеевич Нейман! Это невероятно! Учился в Германии, эмигрировал в детстве. Так он ещё и "сын" моего отца?!!» Я мотаю головой и не могу остановить истерический смех.

– У меня на работе новый управляющий. В понедельник выходит, – смеясь, смотрю на Ольку. – Ты не поверишь. Даниил Сергеевич Нейман.

У Ольки расширяются глаза и падает челюсть. Я перевожу взгляд на маму, она побледнела, а руки дрожат. Мне становится её так жалко, что у меня сжимается сердце. Я думаю о том, что она сейчас переживает, вспоминая всё. Ведь за всю жизнь она так и не смогла больше полюбить и выйти замуж. Нет, ухажёры и желающие были, ведь она у нас красавица, но она так ни с кем и не сблизилась. А когда мы выросли, то уже привыкла быть одна. Как она сказала, что ей поздно уже привыкать к чужому мужчине. Я обнимаю её и целую в висок.

– Мам, не переживай. Я большая девочка и справлюсь с этим, – смотрю на сестру. – Пусть Оля встретится с отцом, если хочет. Я не буду. Я не хочу видеть своего несостоявшегося папашу.

– Все люди совершают ошибки, Поля. Тем более, про тебя он даже не знал. Нельзя столько лет обиду таить, нужно уметь прощать, – строго смотрит на меня сестра.

– Но про тебя‑то знал? Спокойно взял и уехал. Ещё и чужого ребёнка усыновил! И за двадцать пять лет ни одной весточки! – возмущаюсь я. – Хотел бы тебя видеть, добился бы прощения у мамы! – возражаю я ей. – А так поджал хвост и под другой юбкой спрятался. Всё, тема закрыта! Не хочу его видеть!

Мы все сидим минут пять и молчим, не зная, что сказать друг другу.

– Ладно, мы поедем. Поздно уже, – Оля потирает руки о коленки в джинсах, встаёт и целует маму.

Мы с мамой провожаем Олю с Денисом и племянниками и ни слова больше не говорим эту на тему. Я веду себя так, будто ничего не случилось, будто не было этого разговора. Да и мама не поднимает больше эту тему.

Ложусь в кровать и беру телефон. Весь день я была занята и не читала даже сообщения.