Кровь алая и кровь серая
Сказав так, она покинула кают‑компанию. Мечислава, хмыкнув, пожала плечами и жестом пригласила Василину и Эрвина следовать за ней. Устроив их в одной из кают, она отправилась в рулевую рубку. Там, закинув ноги на стол, сидела Кшанди. Маски на ней больше не было – ей на смену пришёл полосатый платок‑арафатка. В руке Кшанди держала бутылку с вином, из горлышка которой торчала трубочка.
– Не хочешь выпить? – спросила она у Славы.
– Да можно чуть‑чуть, – Мечислава взяла бутылку, вытащила трубочку и плеснула немного вина в стакан. Сделав глоток, она повернулась к капитану:
– Кшанди, ну неудобно же с платком‑то пить!
– Славик, – капитан устало вздохнула. – Ну не могу я. Даже тебе лицо открыть не могу. Нет у меня доверия больше. Ни к кому.
– Ну я же тебя не предавала, – в голосе Мечиславы прозвучала обида.
– Ничего не могу с собой поделать, прости. Ты же знаешь, мой муж был одним из тех офицеров, что совершили предательство. Надеюсь, он мёртв, иначе… сама убью, если попадётся.
– А знаешь, – Слава подняла стакан и принялась задумчиво его рассматривать. – Мне почему‑то кажется, что их всех потравили чем‑то. Ну, не в себе они были, офицеры эти…
– Всё равно! – жёстко прервала её Кшанди, с грохотом поставив бутылку на стол. – Он должен был осторожность проявить! Из‑за этого и сам погиб, и… и… и ещё много чего плохого произошло… Прости, – капитан тяжело вздохнула. – Мне трудно. Я ведь верила ему, как никому. Когда вся эта дрянь началась, я ни секунды не сомневалась, что муж мой стойким окажется… Ан нет…
– Мой парень… ну, то есть, парень, который мне нравился… тоже погиб. В бою.
– Печально.
– Да не то слово… Но он женат был, так что мне всё равно бы ничего не светило…
– Тебе всего девятнадцать, Славик. Встретишь ещё кого‑нибудь…
– Кто знает? – пожала плечами Мечислава. – Но как‑то грустно всё это. Вот я всё теряю близких и теряю. Мама умерла вскоре после моего рождения, папа во время битвы за Вэллурим погиб… Никого у меня, по большому счёту, и нет. Я одно время даже жалела, что в Канджиён женщин не берут… Хоть бы эмоции научилась контролировать…
– Представляю, какая из тебя кондактерша вышла бы! – нервно хихикнула Кшанди.
– Да ну на фиг! Эмоции контролировать – это конечно, хорошо. Но совсем без них… нет, стрёмно как‑то.
– Правда твоя, – Кшанди взяла бутылку и снова просунула трубочку под платок. – Это просто капец как стрёмно.
– Ты говоришь об этом так уверенно… Твой муж, он что, из Канджиёна был?
– Нет, он в Гелайте служил… Просто… моя… знакомая… однажды с кондактером одним повздорила. На всю жизнь шрам остался.
– Они‑то ребята суровые были, кондактеры эти… Вита рассказывала.
Кшанди ничего на это не ответила. Она откинулась на спинку стула, крутя в руках бутылку. Потом повернулась к Мечиславе и, словно нехотя, произнесла:
– Не обижайся, Славик. Я… я доверяю тебе… и может быть, открылась бы, но… есть одна вещь, которая меня в тебе… ну, как бы это сказать… пугает, что ли… Поэтому и не могу.
– Пугает? Это что же тебя во мне пугает, интересно?
– Ты очень похожа на моего бывшего мужа, – на одном дыхании произнесла Кшанди, а потом резко встала, схватила бутылку с вином и, не оборачиваясь, быстрым шагом покинула рубку.
– Вот тебе и здрасьте, – Мечислава, фыркнув, развела руками. Потом принялась внимательно изучать своё отражение в иллюминаторе. Повертевшись так и этак, Слава уверенно произнесла:
– Да ну, фигня. Типа я не знаю, кто твой муж, Кшанди. И вовсе я на него не похожа… Ну, может нос совсем чуть‑чуть…
