Легенда о восковых людях

В рейсовом автобусе помимо школьников сидели ещё три женщины с двумя детьми, военнослужащий и толстый пожилой мужчина, который сразу задремал, как только автобус выехал из города на федеральную трассу. Они все сидели впереди салона, а по середине, с левой стороны, сидели девчонки и Артёмка, которого они затащили к себе как всеобщего любимчика девочек класса. Не смотря на его полноту и неуклюжую застенчивость, он был похож на влюблённого херувимчика своими розовыми щеками, небесного цвета большими глазами и рыжими кучеряшками, обрамляющими его круглое лицо. Наверное, поэтому девочки класса доверяли свои девичьи тайны и любовные переживания Артёмке, надеясь, что он как амур донесёт кому следует об их страданиях.

А с правой стороны салона, напротив девочек, расселись юноши и Мария Сергеевна с ними. На задних же сиденьях уединились влюблённые Дениска с Дашей, и Лёха – друг Дениса. Даша считалась первой красавицей в классе, у неё были большие влажные глаза с пушистыми ресницами как у телёнка, длинные ноги и рано сформировавшаяся грудь. За ней приударяли все мальчишки класса, и не только, но предпочтение она пока отдала Дениске, умеющему играть на гитаре, которую он всегда таскал с собой в походах, и пел песенки шансона про любовь. Лёша равнодушно относился к прелестям Даши считая, что это не солидно для настоящего мужчины‑охотника, открыто проявлять свои чувства перед слабым полом, чем вызывал недовольство у Даши, считавшей, что все мальчишки должны падать у её ног штабелями, при виде такой красавицы как она.

Лёша считался самым мудрым в классе, за умение складно говорить, и предсказывать грядущие школьные события, которые почти всегда исполнялись. Он всегда старался держаться в сторонке от всего коллектива, чтобы выделиться перед всеми, вот и сейчас он сел на самое заднее сиденье салона автобуса, демонстрируя свою независимость.

Дениска с Дашей всё время о чём‑то приглушенно разговаривали, (судя по красным щекам обоих – о неприличном), затем затеяли возню. Дениска всё время хотел приобнять Дашу или положить ей свою руку на колено, а она слабо сопротивлялась, убирая его руку с радостными возгласами:

– Прекрати, убери руки, нахал.

Девчонки завистливо оглядывались на счастливую пару и вздыхали, компенсируя недостаток внимания к ним со стороны мальчишек громким смехом и подталкиванием со щипками стеснительного раскрасневшегося, но довольного Тёмочку.

– Денис! Что вы забрались на галёрку? – громко сказала Марья Сергеевна, чтобы разрядить обстановку, – хватит шушукаться с Дашей, присоединяйтесь к нам. Спой нам лучше какую‑нибудь песенку на своей гитаре, а мы все вместе тебе подпоём.

– Одну минуточку, Марья Сергеевна, сейчас организуем, – услужливо ответил ей Денис. Безцеремонно отлепился от Даши, быстро вскочил, достал из чехла гитару и пересел ко всем мальчикам. Он слегка побаивался классной, так как учился весьма плохо по её предметам, математике и литературе, и она ставила ему тройки только из уважения к его родителям, работавших на городском рынке, где Марья Сергеевна часто покупала овощи и рыбу, и хорошо знала их.

Сначала все вместе спели про трагичную любовь шута к королеве, за что ревнивый король казнил шута, затем про не менее трагичную любовь негра к белой девушке Кэт, где таинственные недоброжелатели убили чернокожего влюблённого в ночи, а затем совсем уж фривольную про подлое убийство совсем безобидного негра, умеющего только играть в баскетбол:

Мёртвая змея не шипит,

Не щебечет дохлый щегол.

Мёртвый негр не идёт играть в баскетбол,

Только мёртвый негр

Не идёт играть в баскетбол.

Это исполнение шуточной песенки Марья Сергеевна не поддержала, осуждающе поджав губы молча прослушала.

На одном из крутых поворотов, перед подъёмом на Берёзовый перевал, автобус резко качнуло и спящий всё это время толстый гражданин чуть не вывалился в проход салона. Он проснулся, судорожно уцепившись в поручни кресла, повертел головой, выпученными красными глазами вглядываясь в окна автобуса и хрипло спросил:

– А где мы сейчас едем?

– Сейчас на перевал будем подниматься, – ответила ему сзади сидящая женщина с ребёнком.

– Чёрт побери! Я же давно должен был выйти! Водитель! Останови автобус, я сейчас сойду! – крикнул толстяк на весь автобус и неуклюже побежал к выходу. Водитель резко затормозил и открыл переднюю дверь.

– Заранее предупреждать надо было. – недовольно огрызнулся он.

Но толстяк его уже не слышал, после внезапной остановки машины, он по инерции пробежал до самой открытой передней двери и вывалился из автобуса как мешок с картошкой прямо на асфальт.

– Не ушиблись? – участливо иезуитски спросил его водитель, выглядывая со своего места на упавшего.

– Нет, всё нормально. Езжайте! – крикнул им незадачливый пассажир, кряхтя поднимаясь и не совсем понимая, что с ним произошло. Водитель захлопнул дверь и автобус опять тронулся, оставив толстяка, стоящего на дороге с широко расставленными ногами и выпученными как у филина глазами.

– Дождь, наверное, сегодня ночью будет, – сказала женщина рядом сидящей соседке, поправляя платок на своей голове, – вишь как разморило бедного, аж разобраться не смог, где он сейчас находиться.

– Да уж хмарит, видно к дождю, – ответила та вздохнув.

Мальчишки засмеялись было неуклюжести толстяка, но классная их строго одёрнула:

– Не хорошо, мальчики смеяться над падением и ушибами других, – и они пристыженные замолчали.

Вскоре автобус натружено урча и вздрагивая забрался на перевал, заросший молодыми тополями, осинами и березами. Здесь когда‑то давно был обширный лесной пожар случившийся, по‑видимому, от молнии, часто бьющих в эту вершину во время грозы, о чём напоминали отдельно стоящие чёрные стволы обгоревших хвойных деревьев, а их место заняли эти быстрорастущие деревца – до следующего пожара. Небо на перевале было хмурым, кучевые облака висели низко никуда особо не стремясь, угрожая вот‑вот начать заливать землю, все деревья и кусты под ними стояли тихо, боясь пошевелиться, чтобы не расплескать дождь в облаках, зацепившихся за вершины не сгоревших старых деревьев и даже птички не летали, чтобы лишний раз не колыхнуть застывший воздух.

За перевалом было посветлее, а когда автобус спустился с гор, так и вообще на сером облачном небе, кое‑где стали проглядываться голубые лоскутки.

Минут через тридцать автобус подвёз юных путешественников прямо во двор гостиницы, и водитель, пообещав заехать за ними завтра в это же время, поехал дальше.

На крыльце их уже встречали – сам хозяин гостиницы, дедушка Марьи Сергеевны, мощный старик с окладистой белой бородой, одетый в русскую косоворотку, подпоясанную красным ремешком и обутый в кожаные сапоги гармошкой, видно для антуража, и две женщины в нарядных крестьянских платьях с цветастыми платочками на плечах. На широкой веранде был уже накрыт стол, расставлена посуда, возвышались горками блины и пирожки, стоял попыхивая парком огромный блестящий самовар.

– Милости просим, дорогие гости, милости просим, мы уж заждались вас, – поприветствовал их дедушка, трехкратно расцеловавшись с Марьей Сергеевной, – располагайтесь в номерах нашего деревенского отеля, кто где хочет, места хватит всем. И прошу всех к столу.