Леон
Мои родители любят меня. Даже слишком. Буквально боготворят, поскольку я родилась после череды маминых выкидышей. Но их любовь – это петля на моей шее.
– Только попробуй, милая. Господам из китайской династии Каанов не понравится, если они подумают, что у тебя недостаточно крепкое здоровье. Джин Хуан должен посетить сегодняшнее мероприятие, и я уверена, что у вас, наконец, найдется минутка для личного разговора с будущим мужем, – вдохновленно воркует мама. В ее светлых глазах едва ли не звезды сияют, когда она грезит о моей свадьбе с сыном теневого китайского императора и наших будущих наследниках.
Теневой император – это не официальный правитель страны. Все члены семи семей – серые кардиналы тех земных территорий, которые ими унаследованы. Во главе семерки на данный момент стоит Валентин Голденштерн, поскольку именно это семья завладела господством над другими целых двести лет назад.
Впрочем, отец говорит, что у него есть свои рычаги давления в мировом правительстве, но пока его вполне устраивают вторые роли.
А меня, по его мнению, должна устроить роль жены и инкубатора для вынашивания детей.
Я схожу с ума от этой мысли и считаю, что я сама еще вчера была ребенком. Я даже не успела насладиться свободой и детством. Но моя судьба, как и судьба моей сестры Келли Моран предрешена.
Она выйдет замуж за Леонеля Голденштерн.
Мне достался Каан Джин Хуан.
И я даже не знаю, что хуже.
Первый – высокомерный, безэмоциональный нарцисс и социопат.
Второй – каким бы они ни был, заберет меня в Китай.
Такой себе расклад, не находите?
Я не хочу в Китай!
– Я не хочу замуж, мама, – в очередной раз делаю попытку противостоять я, и женственные черты лица матери становятся жестче. Благодаря многочисленным косметологическим процедурам ее лицо выглядит молодо, и практически не выражает негативных эмоций, но я чувствую, как мгновенно меняется ее энергия: она буквально дышит на меня недовольством и немым предупреждением. Этакий токсичный дракон.
Мне так хочется уткнуться в ее чертов твидовый Chanel и разрыдаться на ее плече, но я не могу себе этого позволить.
– Ты выглядишь восхитительно, – Сильвия снова отвешивает мне комплимент, делая вид, то не расслышала моего последнего возгласа. – Я так долго ждала твоего первого выхода в свет после совершеннолетия.
– Очень хотелось бы с этого света сойти. Или с этой планеты, – шепчу одними губами я, так, чтобы она не поняла ни слова. Мама лишь заторможенно моргает, пропуская мои эмоции мимо своего восприятия.
Жить две жизни тяжело. Быть двумя личностями одновременно. Днем я примерная наследница рода Моран, и мое поведение можно сравнить лишь со сдержанностью и благородством Кейт Мидлтон. Но в определенных закрытых компаниях, хоть это и случается редко, я превращаюсь в отвязную Меган Маркл.
Мои подруги из закрытой школы вовсю тусуются и пробуют алкоголь, сигареты, секс. Мне очень редко удается сбежать на подобные вечеринки. Фактически – пару раз в год.
Конечно, это были незабываемые разы, но каждый раз, когда я иду на побег из «царства» я подвергаю риску себя и весь персонал, что меня окружает.
Все остальные триста шестьдесят три дня в году я являюсь олицетворением стиля old money[1], изысканного воспитания и адептом исключительно «интеллектуальных» интересов.
Мое будущее предрешено: я выйду замуж, стану послом ООН, буду раздавать бесконечные интервью для Tatler[2], похоронив свою мечту стать вольной танцовщицей.
Мужчины в моей жизни – отец и муж, будут всю жизнь управлять мной, пока я буду дышать по их расписанию, не смея разогнуть головы.
Безвкусно и тоскливо.
Подхожу к прозрачному окну в своей спальне, открывающим мне вид на происходящее мероприятие в большом зале. И вновь в голове звучит фраза «скучно и пресно» – теперь, когда я смотрю на собравшихся женихов.
Все, разумеется, либо члены семи управляющих теневых семей, либо дети влиятельных политиков и других представителей мировой арены.
На подобных мероприятиях всегда очень строгий дресс‑код, вплоть до выбора цвета. Сегодня балом правит бежевый, кремовый и серый, ассоциирующиеся у меня со спокойными и сдержанными нарядами в стиле «унаследованного богатства». Есть еще один негласный код, о котором не пишут в пригласительных: код этикета и прилежного поведения.
Я должна всем своим видом демонстрировать то, что достойна носить фамилию Моран. Иначе, как говорит моя мама, когда я совершаю что‑либо, что ей не нравится, «наш прадед, великий Джорджуа Моран, перевернется в гробу».
Обидно, что твое будущее предписал мертвый прадед. Царство ему небесное.
Я даже хожу в классическую балетную школу, а дома, за закрытой дверью отдаюсь своей авторской современной хореографии. И мечтаю о мировой известности в этой сфере, отдаваться чувственным порывам, как в фильме «грязные танцы».
Увы, я танцую унылую, заученную мною до дыр классику. Такую же знакомую и доступную мне, как все эти лощенные и вылизанные «маменькины сынки» и «мажоры», на пиджаках которых не найти и пылинки.
А под рубашками не найти татуировок, забитых рукавов и прочих «запретных удовольствий», которые кажутся мне очень сексуальными. Мой идеал – сумасбродный и брутальный мужчина в красивой форме, шлеме и кожаных перчатках. С ног до головы забитый провокационными татуировками. Вольный бунтарь, способный украсть из этой красивой тюрьмы.
Довольно примитивные желания. Классика жанра: примерные девочки в моем возрасте, хотят того, что подавлено в них самих.
Хотя, кто знает, что все‑таки скрывается под этими идеальными пиджаками? Возможно, местные женишки не так уж скучны, как я предполагаю. Но рассмотреть их ближе у меня нет возможности. Слышала, мой будущий муж очень ревнив. Очень. Мне стоит держаться женских компаний.
Минуя лестничный пролет и несколько поворотов, я направляюсь в эпицентр гала‑ужина, ориентируясь по звукам ненавязчивой живой музыки, исполняемой мини‑оркестром. Из всех музыкальных инструментов ведущим соло выделяется скрипка. Мне хочется зевать, когда я прохожу мимо дорогих картин, частично украшающих пространство холла. Резкие звуки звенящих рапир заставляют меня замереть на месте у одной из дверей и заглянуть внутрь.
[1] Старые деньги – «унаследованное богатство устоявшихся семей высшего класса» или «человек, семья или род, обладающий унаследованным богатством».
[2] Журнал о светской жизни.
