Леон

Нам нельзя ссориться с Голденштерн, а им с нами. Даже по пустякам. Наши семьи воевали около двухсот лет назад, и союз кланов держится на прописном перемирии и четких договоренностях. И браках.

Пытаюсь выровнять дыхание и параллельно ползу к своей сумочке, оставленной на полу.

Разум затуманен туманом, в голову врываются тысячи мыслей. Я не хочу их слышать. Я не хочу никого видеть. Я не хочу быть частью этой семьи!

Я хочу умереть.

Исчезнуть.

Инсценировать свою смерть.

Или действительно просто «удалиться». Может, тогда меня будут любить такой, какая я есть? Когда я буду мертвой?

Нервно нащупываю пузырек с антидепрессантами, который выписал мне мой психотерапевт. В нашей семьей у каждого есть мозгоправ и это не удивительно. На нас с сестрой и братом оказывается слишком много давления, у родителей – свои тараканы и кризис средних возрастов. Не знаю, что со мной будет, если выпью горсть этой дряни залпом. Но сейчас я близка к тому, чтобы послать всех к чертовой матери и сделать это, не оставив предсмертной записки.

Набрав горсть таблеток, я внезапно цепенею от ужаса. Всей кожей ощущаю присутствие еще одного человека, возвышающегося сразу позади меня. Его отражение в зеркале кажется огромным, многоликим и бесконечным.

Леонель Голденштерн стоит за моей спиной. Меньше чем в полуметре.

Молодой человек подкрался бесшумно. Словно сама Смерть.

Или дьявол, пришедший по моему душу – именно такой у него сейчас взгляд. Его гипнотические глаза прикованы ко мне пристально, а зрачок расширяется и заполняет почти всю часть серой инопланетной радужки.

Я никогда не забуду этот взгляд. Даже если мне память сотрут. Не забуду. Бросающий меня в дрожь, вызывающий легкий тремор, наматывающий внутренности на раскаленные виллы.

Черт. Что он здесь делает?

– Встань, – приказывает Леон, произнося это словно таким тоном, что невозможно ослушаться. – И замри, – едва слышно добавляет Голденштерн. В его шепоте столько силы, что кажется, в зале стекла начинают дрожать. Еще один шаг с его стороны и он совсем близок ко мне. Я чувствую его запах: амбра, табак и древесные ноты сошлись в вальсе дорого парфюма.

Широкая ладонь Леона поднимается над моим полуобнаженным плечом, но не касается кожи. Закусив губу, я разглядываю его заостренные черты лица в отражении, все еще не понимая, зачем он ко мне явился.

Он же делает вид, что меня не существует.

– Убить себя – все равно, что прийти к Богу без приглашения, – мягко выдыхает он.

– Пришел, чтобы читать мне нотации? – дерзко отвечаю я, сжимая ладони в кулаки.

– Просто хочу сказать, что к Богу тебе еще рано, – впервые в жизни, вижу, как его губы раздвигаются в ехидной полуулыбке.

Лучше бы я ее не видела.

– Почему же?

– Потому что тебя ждет дьявол. И не на небесах. А на земле, – не отрывая взгляда от моих глаз, недвусмысленно заявляет Голденштерн.

– И по ходу, он совсем рядом, – парирую я, тяжело дыша. Моя грудь вздымается и опускается с бешеной скоростью. Леон замечает это, и, склонив голову, произносит мне в ухо:

– Идеальная принцесса – Эмили Моран. Правильная. Золотая девочка. Всегда на глазах у публики. Старательная и прилежная. Разве ты такая, Эмили? Даже если «да», мне бы было интересно тебя испортить.

– Интересно? Тебе что, алкоголь в кровь через глаза попал? – выпаливаю я, откровенно намекая на то, что до этого дня он даже не смотрел на меня.

– Возможно, – благосклонно предполагает Лео, все еще не касаясь меня. Тем не менее, у меня уже кожа от мурашек онемела в тех местах, над которыми прошлась его ладонь. – Иногда небольшая взбучка отрезвляет. Заставляет посмотреть на вещи под другим углом, – он делает паузу, прежде чем добить меня. – Хорошая девочка хочет повеселиться?

– Что ты имеешь в виду?

– Завтра, в полночь. Мой водитель тебя заберет. Тебе остается лишь осмелиться выбраться из постели.

– Это невозможно. Я под охраной. У меня комендантский час.

– Предоставь это мне. Просто подойди к запасному выходу со стороны сада, – услышав эти слова, я даже тешу себя надеждой о том, что Леон – романтик. – Твоя сестра часто так сбегала ко мне на свидания, – царапнув побольнее, добавляет бессердечный сукин сын.

Хотя с чего меня ранит свидания сестры с этим высокомерным львом, распушившим гриву?

– Родители меня убьют. И завтра у меня важное мероприятие…

– Ты могла бы умереть сейчас, если бы я тебя не остановил. Ты ничего не теряешь. Либо классно проведешь время, либо – покажешь им себя настоящую. И покажешь мне, – вновь обдает дыханием мой затылок, и едва касаясь моей шеи, убирает руку. – Пора выбираться из скорлупки, принцесса.

 

Конец ознакомительного фрагмента