Лето в пионерском галстуке

Тревога оказалась ложной: никто не тонул, дети просто повздорили. Взрослые расслабились. Все, кроме Володи – он нервно сглотнул и сжал кулаки. В этот момент ребятня совсем распоясалась, началась натуральная драка с яростными пиханиями, толканиями и воплями.

Спокойно смотреть на Володю и обсуждать ситуацию, как это делала благоухающая троица, Юрка не собирался. Посуровел лицом, перевернул свою классную импортную кепку козырьком назад и, чтобы казаться более внушительным, сердито зыркнул на малышню. Потопал к Володе в воду разнимать драку и призывать хулиганов к порядку.

После недолгой, но тяжелой борьбы – Пчелкин пытался уплыть, – они вдвоем таки вытащили мальчишку из воды, схватив за плавки. Юрка поставил его на песок и наклонился:

– Пчелкин, ты пионером стать хочешь?

– Хочу!

– А ты знал, что мальчиков, которые бьют девочек, в пионеры не берут?

– Нет, то есть… это она сама!

– Все равно, что сама. Девочек нельзя обижать!

Пока Юрка поучал хулигана, Володя, выдохнув с явным облегчением, отправился обратно в воду следить за остальными. Оставив трогательно виноватого Пчелкина нести наказание на берегу, Юрка издалека приглядывал за пятым отрядом, тоже командовал и успешно пресекал новые ссоры среди малышни. Потом помог Володе посчитать тапочки, одежду и головы отряда.

Его старания не прошли зря. Юрке было очень приятно слышать, как вся троица и даже вечно занятая Володей Маша восклицали: «Какой Юрка молодец! Натуральный подвожатник!» Это гордое «молодец» так льстило, что на некоторое время Юрка забыл об обиде – все‑таки девушки похвалили! Как радостно отдалось в груди произнесенное Ирой Петровной: «Я в тебе никогда не сомневалась, Юра. Но теперь даже гордость берет! Я им расскажу на собрании. Пусть знают, каков он, наш Конев!»

Но отчего‑то самым‑самым сладким, самым‑самым приятным и радостным оказалось тихое, сказанное на выдохе «спасибо» с добрым блеском в серо‑зеленых – а они у него именно такого цвета – Володиных глазах. Это «спасибо» весь день и вечер грело Юркины легкие. Все потому, что это было заслужено, и потому, что это было произнесено им, Володей. Который за недолгих полчаса вместе на пляже, как казалось Юрке, стал ему понятнее и ближе. Может быть, даже почти что другом. ***

Неугомонная детвора на речке оказалась не самой серьезной Володиной проблемой. В тот же день, во время репетиции, худрука тиранил Олежка, который очень хотел главную роль в спектакле. И все бы ничего: у Олежки и голос громкий, и реплики он запоминал быстро, и в роль вживался отлично… да только картавил так, что половину слов не разобрать. Володя не хотел обижать Олежку, но в то же время не мог назначать его на роль с большим объемом текста. В итоге пообещал, что послушает и других, а там выберет, кто будет лучше. Заверил, что Олежка все равно не останется без роли.

Юрка наблюдал за этим балаганом и скучал. За Машей следить было не столько скучно, сколько почти физически больно: она фоном бренчала на пианино всю ту же надоевшую «Лунную сонату», и ладно бы только надоевшую – исполняла она ее плохо. Юрка пытался не слушать, но слышал и мечтал, чтобы Маши и этого проклятого инструмента здесь вообще не было. Не звучала бы тогда музыка, не тревожила бы с таким трудом зарубцевавшиеся раны.

Музыка… Он не мыслил себя без музыки, она проросла в него корнями. Как долго он выкорчевывал ее из себя – год или целую жизнь? С каким трудом он научился жить в тишине, но вдруг оно – фортепиано, и вдруг она – Маша – отличный пример того, как не надо играть. И вдруг – соблазн и понимание, что Юрка мог бы сыграть лучше, но не сейчас, а раньше, целую жизнь назад, когда еще что‑то мог и умел. А сейчас – забыл, и ему оставалось лишь слушать других, задыхаясь внутренней тишиной, пустотой и жгучей самоненавистью.

Он смотрел на Машу, стиснув зубы. Пытался иронизировать над тем, как она бросала томные взгляды на Володю, но иронизировать не получалось, Юрка только все больше и все безотчетнее злился. Хотел переключиться на кого‑нибудь другого, например на троицу, но девчонки и вовсе на репетицию не явились.

Еле дождавшись окончания, Юрка убежал переодеваться для дискотеки. Выходил из комнаты, полностью погруженный в мысли о пачке «Явы», припрятанной в его тайнике за забором у строящегося корпуса, когда его окликнули:

– Юрчик!

Полина схватила Юрку за локоть и заговорщицки посмотрела в глаза:

– Можно тебя на минутку?

Юрка думал, что после «парнокопытного» он ни за какие коврижки не станет разговаривать с кем‑нибудь из этой троицы. Но прошло полдня, и обида немного поутихла. А тут на тебе, сами подходят! Он посомневался пару секунд, позлился, но в итоге любопытство взяло свое.

– Что тебе надо? – Он обернулся, посмотрел на нее вопросительно и одновременно сердито.

– Обиделся, что ли? Ну не обижайся, Юр. Лучше иди сюда. – Полина потянула его в комнату девочек. Там его ждали Ульяна и Ксюша, и Юрке очень не понравилось ехидное выражение их лиц.

– Слушай, Юрчик… – Полина мило улыбнулась и накрутила на палец локон пшеничных волос. – Ты вроде как хорошо с Володей общаешься?

Юрка вздохнул: так вот что им надо. Все поголовно втюрились в вожатого и теперь хотят, чтобы Юрка их свел? Еще чего! К тому же он не забыл, как змея Ксюша обозвала его на пляже, а Поля с Улей поддакнули. А теперь, выходит, просят что‑то для них сделать? После такого‑то? Держите карман шире! Хотя… Внезапно в голове созрел коварный план.

– Да, – ответил Юрка, обведя троицу загадочным взглядом, – общаюсь немного, а что?

– А ты не знаешь, он что, совсем на дискотеки не ходит?

Юрка пожал плечами:

– Не знаю, с малышней, наверное, возится.

Полина оживилась, аж закусила губу:

– Слушай, ну а может, тебе удастся его как‑нибудь на дискотеку затащить?

Юрка сделал вид, что обдумывает предложение, хотя уже все решил.

– Могу попробовать, не обещаю. Но…

– Что «но»? – Поля заулыбалась пуще прежнего – да так наигранно сладко, что у Юрки чуть зубы не слиплись, как от ириски.

– Что мне за это будет? – Он нагло ухмыльнулся.

– А что ты хочешь?

Он снова сделал задумчивый вид, для убедительности даже подбородок почесал.

– Чтобы Ксюша меня поцеловала! В щеку – два раза и при всех!

– Что‑о‑о? – До тех пор спокойно сидевшая на кровати Ксюша вскочила и залилась краской. Предложение Юрки ей явно не понравилось.

Он развел руками:

– Или так, или сами зовите его на дискотеку!