Лето в пионерском галстуке

Крыльцо скрипнуло, дверь кинозала грохнула, на пороге появилась злющая Ира Петровна. Юрка никогда не видел ее такой – глаза сверкали, рот кривился в грозном зигзаге, щеки алели.

– Конев! Не знаю, чего ты всем этим добивался, но добился. Поздравляю!

Ира пылала гневом и, спускаясь по ступеням вниз, кричала так, что Юркино сердце забилось в горле. Следующей после испуга эмоцией была злость – она снова пытается обвинить его в чем‑то!

– Что я опять сделал? – Юрка шагнул Ире навстречу.

Она стояла в проходе между креслами. Остановившись напротив, глядя Ире в глаза, Юрка хотел было со всей дури пнуть зрительское кресло, чтобы хоть немного обуздать закипающую внутри злость. Но Володя внезапно оказался рядом и молча положил руку ему на плечо.

Ира бушевала:

– Конев, где ты шатался всю ночь? Почему Маша вернулась в отряд под утро? Что ты с ней делал?

– Я же вечером вернулся…

Тут Володя обернулся к Ире и подал голос:

– Ира, давай спокойно и по существу. Что он натворил?

– А ты не лезь не в свое дело, Володя. Ты за него на собраниях заступаешься, а он девочек растлевает!

Услышав такое от Иры Петровны, Юрка обомлел, его брови поползли на лоб. Володя сиплым шепотом прохрипел: «Что‑о‑о?»

Ира молчала.

Когда слова нашлись, Юрка выкрикнул:

– Далась мне эта Маша, ничего я с ней не делал! Совсем обнаглела такое говорить?! – Он хотел добавить пару ругательств, но оторопело замолк, поздно осознав услышанное: «Володя за меня заступается?!» Уже не обращая внимания на ответные крики вожатой, он уставился на него и глупо захлопал глазами. Желание расколошматить что‑нибудь сошло на нет.

А Ира продолжала:

– Лучшая девочка из отряда! Без пяти минут комсомолка! Только связалась с тобой, и началось: работает плохо, зарядку просыпает, сбегает с…

Вдруг Володя снова вклинился и прервал поток обвинений. Не сделай он этого сейчас, они скатились бы в оскорбления:

– Так, стоп. Ирин, ты хочешь сказать, что этой ночью Маши не было в отряде?

– Да!

– И так как Юры тоже там не было, ты считаешь, что он был с ней?

– Да, именно!

– И их кто‑то видел вместе?

– Нет, но очевидно же!

«Очевидно же» взбесило Юрку окончательно. Проглотить эту пилюлю он уже не смог и шарахнул ногой по стулу. Сидение‑крышка подлетело на полметра и брякнуло об пол. Никто, кроме самого дебошира, не обратил на это внимания.

– Да что тебе может быть очевидно? Юра был со мной! – Володя начал злиться.

– Ты вот опять его покрываешь, а он лучшую пионерку отряда… – И Ира выразилась так грязно, что Юрка аж обомлел.

– Повторяю, Конев был со мной! – рявкнул Володя.

– Не ври мне! Не был, я знаю. Я проходила мимо твоего отряда, свет не горел! – победно оскалилась Ира. – Ну, Володя, такого я от тебя не ожидала! Конев, а ты… Конев, я все терпела, но это уже чересчур! Завтра я поставлю вопрос о твоем отчисл…

– Ира, постой. – Володя, пытаясь ее урезонить, понизил голос. – Юра правда был со мной и мальчишками из моего отряда. Если тебе нужны свидетели, они есть. И вообще, почему ты начинаешь разбирательство сейчас, почему не на собрании?

– Я только что узнала!

– А какого черта Маша не явилась к отбою? – вклинился Юрка. – И почему ты устраиваешь нагоняй не ей, а мне? Почему ей это прощается?

– Потому что ты… потому что…

– Потому что ты привыкла, что Юра всегда крайний! – не выдержав, взорвался Володя. – А почему тебя волнует он, а не Маша? Что ты пристала к нему, влюбилась, что ли?..

Все замерли. Володя зло сощурился, Юрка осел на сломанный им же самим стул, едва не упал. Ира Петровна сжала губы в ровную линию, побледнела и затряслась. Только слепой не заметил бы, что ярость внутри нее клокочет и вот‑вот вырвется потоком если не слез, то брани. Но вожатая сдержалась. Сжала губы еще плотнее, так что те посинели, крутанулась на месте и, не сказав ни слова, вышла.

Володя стиснул кулаки, уселся на стул рядом. Юрка тихо спросил:

– Как думаешь, мне конец?

Володя помотал головой:

– Пусть только попробует что‑то сказать на планерке, я ее на место поставлю… Это уже ни в какие ворота не лезет! Какая из Ирины вожатая, если она не знает, что творится у нее в отряде?

Юркино сердце наполнилось какой‑то непередаваемой легкостью.

– Спасибо, Володь, – сказал он, вложив в это слово столько благодарности, сколько только мог передать.

– Вопрос только – где эту Машу леший носил? – вместо ответа протянул Володя. ***

Направляясь из театра к столовой, Юрка думал только об урчащем от голода желудке, Ира и Маша совершенно забылись. В отличие от него, Володя ворчал:

– Юра, ты должен обязательно отпрашиваться у Ирины… Ничего себе лучшая пионерка. «Лучшие пионерки» спать по ночам должны, а не по лагерю шататься…

Услышав это, Юрка вспомнил вдруг:

– Володь! Пока ты репетицией командовал, я слышал, как Саня с Петлицыным шушукались. Петлицын сначала меня, а потом его подговаривал пойти ночью мазать девочек зубной пастой. Я‑то отказался, а Сашка кивнул. Они, похоже, диверсию готовят!

Володя насторожился:

– Петлицын? Так он же из второго отряда, какое ему дело до младших ребят?

– Как какое? Это же весело – малышню подговорить…

– Ничего веселого тут нет, это опасно!

– Ой, да ладно тебе! Себя вспомни в этом возрасте, будто ты ни разу младших на всякую ерунду не науськивал!

– Вообще‑то нет, Юра. Надо мной никто не смел шутить, и я ни над кем не издевался. А ты? Неужели ты был хулиганом?