Лето в пионерском галстуке

На рядом стоящей кровати клацнули чьи‑то зубы.

– Что, страшно?

– Ну‑у‑у… – неуверенно протянули откуда‑то с соседней кровати.

– Нет! – смело заявил Саня.

– Рассказывай! – поддержал его Пчелкин.

Юрка взял драматическую паузу, прислушался к полной тишине в комнате и начал медленно, шепотом:

– Четыре года назад в «Ласточку» приехала девочка Нина. Обычная девочка, ничего примечательного в ней не было, только глаза – они у нее были уж очень красивые. Большие и такие ясные, голубые, как небо.

– Юла, а ты ее знал? – перебил Олежка.

– Конечно, – сразу же подтвердил Юрка. – Правда, мы не общались, потому что мне тогда было чуть больше лет, чем вам, а ей – пятнадцать, взрослая, в общем… Нина была очень одинокой и нелюдимой девочкой, она так и не завела себе друзей. Бывают такие люди – замкнутые и стеснительные. Из‑за того что она ни с кем не могла подружиться и бродила по лагерю совсем одна, ее стали считать одиночкой. Подтрунивали над ней, шутили, обзывали и даже придумали обидное прозвище – Бобыль.

Дети захихикали – смешное слово, Юрка шикнул.

– Как‑то ночью девчонки из Нининого отряда решили намазать парней зубной пастой. Это ведь своеобразный ритуал у старших отрядов: если вас ни разу за смену пастой не намазали, значит, смена прошла зря.

Детвора оживилась. Со всех сторон посыпались вопросы «А тебя пастой мазали?», «А Володю мазали?», «А ты мазал?», очень неуместные сейчас. Юрка ответил на некоторые и, призвав мальчиков к тишине, продолжил:

– Так вот, Нину, конечно, никто не позвал. Ей было очень обидно слушать, как соотрядницы, хихикая, обсуждают, кто какие узоры вывел на лицах у ребят. И то ли обида управляла Ниной, то ли ей захотелось отомстить, но в следующую ночь она извела почти всю свою пасту, чтобы напакостить девчонкам. Но из‑за того, что Нину никогда не звали участвовать в таких шутках, она не знала основных правил. Например, что нельзя попадать пастой на волосы, ведь она, застывая, твердеет как бетон, и ее бывает до того трудно смыть, что приходится выдирать с корнями. И вот утром две девочки не смогли смыть пасту с волос! А месть – штука заразная… Сначала подозрения пали на парней из отряда, и мстить собирались им. Но кто‑то заметил, что тюбик зубной пасты Нины почти пуст, да и сама Бобыль ночью осталась не тронута… Весь день она слышала, как соотрядницы шушукались и обговаривали план мести мальчишкам, но ночью эта месть пала на ничего не подозревающую Нину! Она проснулась из‑за того, что у нее очень сильно горело лицо, а особенно веки. Ничего не понимая спросонья, она открыла глаза и потерла их… Жжение стало таким сильным, что Нина заплакала, продолжая тереть глаза. Но от этого стало еще хуже! Ей никто не помог, вокруг слышались только хихиканья. Тогда она вскочила и, ничего не видя, на ощупь выбежала из корпуса. – Юрка взял театральную паузу, перевел дыхание. – А утром… Утром третий отряд, который первым явился на зарядку, увидел в бассейне Нину. Она плавала спиной кверху. Мертвая! В белой пижаме, руки раскинуты в стороны, а волосы колышутся на воде… Нину вытащили, развернули лицом и увидели, что вместо ее красивых голубых глаз – два красных выжженных провала!

– Ой, какой кошмар, – пискнули в углу комнаты. – А почему ее в бассейне нашли?

– Потому что она бежала с закрытыми глазами и упала туда. А плавала Нина плохо, к тому же глаза жгло, вот она и утонула.

– Юла, ты это видел, плавда?

– На этом история не закончилась! – перебил Юрка зашумевших ребят. – Этот случай попытались поскорее замять, чтобы не поднимать шумиху, смену сократили, всех разослали по домам, но слухи‑то все равно разошлись! Пионеры и вожатые, которым приходится по ночам бывать у бассейна, в определенное время – в три часа и семнадцать минут – видят над ним голубоватое свечение. Оно висит в воздухе ровно четыре минуты, а потом улетучивается, будто от порыва ветра, в сторону корпусов со старшими отрядами. И именно в эти ночи там происходят странные вещи – наутро кто‑нибудь просыпается, вымазанный зубной пастой: то на щеках, то на лбу. И всегда это только один человек – самый большой шутник в отряде, и мазки такие непонятные, будто кто‑то целится в глаза, но никак не попадает. А потом эти шутники рассказывают, что им всегда снится один и тот же сон. Они слышат плеск воды и чувствуют, как их лица гладят чьи‑то пальцы. А потом мягкий девичий голос зовет: «Пойдем побалуемся, у меня есть зубная паста…» И ни у кого не возникает сомнения, что это дух девочки Нины Бобыль бродит в такие ночи по лагерю и ищет, с кем поиграть. Говорят, Нина специально выбирает самых проказливых – с ними весело, но одновременно она хочет отомстить за себя. Поэтому сначала зовет играть, а потом намазывает пастой и топит. Хочет попасть в глаза, но не может, потому что слепая.

– Юр, но ведь Нина ищет виновников только в старших отрядах, – заметил Саша.

– С чего ты это взял? – возмутился Юрка. – Думаю, что теперь может и к вам наведаться, раз вы тут веселье планируете. Так что будьте осторожны с зубной пастой!

– Она правда может выжечь глаза?

– А ты, Сань, Нину позови, она придет и проверит…

– О‑ой!

– То‑то же! И зарубите себе на носу, что никогда и ни за что нельзя мазать глаза, нос, уши и волосы. – Юрка поднялся с кровати и потянулся, хрустнув позвонками.

– А почему нос и уши? – спросил Олежа.

– Олеж, ну сам догадайся – паста засохнет, дышать нечем, а из уха не выковырять. Ладно. Пойду‑ка я Володю поищу, куда‑то он запропастился. Обещаете лежать смирно и не пакостить?

– Обещаем!

Юрка направился к двери, но остановился у кровати Саши, сунул руку ему под подушку.

– Вот это я все равно лучше заберу, – сказал он, вытащив тюбик пасты. – От греха подальше.

– Да забирай, все равно я передумал. Не пойду никого мазать… пока… – пробурчал толстяк. ***

В узком коридоре царила темнота хоть глаз выколи. Юрка на ощупь пробрался до двери в спальню девочек, аккуратно приоткрыл и заглянул. Внутри было тихо, девчонки мирно спали, но ни Лены, ни Володи с ними не оказалось. Юрка развернулся и на цыпочках пошел к вожатской спальне, где жили Володя и физрук Женя.

Комната располагалась в дальнем конце коридора. Ничего не видя перед собой, ощупывая пальцами стены, Юрка крался на свет, который тонкой полоской струился из‑под двери. Ему всегда было любопытно посмотреть, как живут вожатые, а в особенности Володя. И вот наконец появился повод наведаться к нему в гости.

Оказавшись возле вожатской, Юрка услышал шепот: «Лена сама меня пригласила» – и узнал голос Жени. «Значит, дискотека уже закончилась», – заключил Юрка, ведь физруки неотлучно дежурили на танцах, и осторожно коснулся двери, собираясь постучать. От легкого толчка дверь медленно и бесшумно поползла вбок. Постепенно Юрке стала открываться вожатская спальня.

Сперва он увидел идеально ровно застеленную коричневым покрывалом кровать, над ней – плакат группы «Машина времени». Вскоре показалась стоящая возле кровати тумбочка, на которой лежали порядком измятая Володина тетрадка и футляр от очков, стоял стакан воды и пузырек валерьянки. Но самого Володи не было и здесь. Юрка сделал шаг назад, собираясь уйти, как шепот повторился: «Это всего лишь танец», – и из‑за распахнутой двери появилась широкая, в синей олимпийке спина и коротко стриженный затылок физрука.