Лето в пионерском галстуке

– Завтра я с отбоя сбегу, – выпалил Юрка. – Будешь ждать на каруселях?

Володя усмехнулся, укоризненно покачал головой, но журить не стал:

– Буду.

Казалось, что их рукопожатие длится целую вечность. Но только Володя его разорвал, Юрка расстроился – мало. Он никогда не задумывался о том, что, пожимая кому‑то руку, он ее держит. А сейчас задумался. И понял вдруг, что ему хочется подержать Володину руку подольше.

Но сонный и изнеженный тихой ночью Юрка не стал погружаться в размышления и гадать, что это такое и к чему. Ему слишком сильно хотелось спать и слишком сильно хотелось, чтобы скорее наступило завтра.

Кутаясь в тонкое одеяло, Юрка буквально провалился в сладкий сон и упал в нем не на жесткую кровать, а на мягкий одуванчиковый пух.

 

Глава 6

Беседы о личном и неприличном

 

Карусели у детских корпусов стали негласным местом встречи. Юрка приходил сюда после обеда, или сбегая с тихого часа, или по вечерам перед дискотекой, а спустя некоторое время здесь появлялся и Володя. Юрке нравилось сидеть на карусели, раскачиваясь, смотреть в пустоту перед собой и думать о всяком. Нравилось, когда Володя усаживался возле него и так же молча смотрел вдаль. В том, чтобы сидеть вот так, рядом, наблюдать за ребятами и слушать их крики, было что‑то одновременно и особенное, и необычное, и простое, и родное. Юрка чувствовал себя уютно, как в детстве у бабушки во дворе.

Но больше всего ему нравились последние несколько вечеров, когда после репетиций, сдав пятый отряд на поруки Лене, чтобы та возилась с ними до отбоя, Володя с Юркой придумывали страшилки для детворы. Однажды даже пропустили время отбоя, когда пришла пора идти рассказывать эти самые страшилки.

Закончилась первая неделя в лагере, о чем возвестила голосом Митьки утренняя радиопередача, будто пионеры сами об этом не знали. Юрка хорошо запомнил тот день. Они сидели на карусели, и Володя спросил, указав на его лицо:

– Откуда у тебя этот шрам?

На площадке царил покой: у всего лагеря был тихий час. Юрка с него, как обычно, сбежал, на что ответственный вожатый лишь напомнил, чтобы Юрка, только завидев кого‑нибудь на тропинке, ведущей к корпусам, сигал в кусты. Дело было в том, что иногда вожатых проверяли, чтобы не оставляли детей одних. Но Володю уличать было не в чем, они с Леной подменялись, в отряде на тихих часах дежурила она, а во время дискотеки – он. Так было и сейчас.

Юрка инстинктивно дотронулся до подбородка и нащупал подушечками пальцев старый рубец под нижней губой.

– Да это как‑то раз хулиганы ко мне пристали. Их было трое, между прочим, а я один! Вот и… – Он запнулся. Юрка всем рассказывал этот вариант истории появления своего шрама. В ней он был храбрым малым, который ценой собственной разбитой в кровь губы отбился от задир на улице. Но почему‑то Володе хотелось рассказать правду. – Знаешь, на самом деле я грохнулся с качелей, когда мне было одиннадцать. Раскачался очень высоко, хотел повыделываться перед соседскими девчонками, они гуляли тогда неподалеку, отпустил руки и… В общем, красиво кувыркнулся через себя, вылетел с качелей, прочесал носом пару метров земли и врезался лицом в песочницу. Расшиб губу так сильно, что минут пятнадцать не могли остановить кровь. Бате даже швы пришлось наложить! Вот так.

Юрка было решил, что Володя посчитает его дураком и хвастуном, да посмеется над ним, но тот лишь по‑доброму улыбнулся:

– Зато у тебя есть память о коротком свободном полете. Карлсон.

Юрка не смог сдержать улыбки: «Странный этот Володя все‑таки, слишком уж добрый и понимающий». Даже Юрка сам над собой из‑за такого позлорадствовал бы, а Володя не стал.

– Карлсон у нас Саня. А я…

– Гагарин?

– Максимум Чкалов. Я ведь не так далеко улетел, – ответил Юрка и испытующе посмотрел на вожатого: – Ну? Раз я поделился с тобой своим секретом, то давай и ты делись!

Володя удивленно изогнул бровь и кивнул:

– Ладно, спрашивай.

– Почему ты на самом деле пошел в вожатые? Видно ведь, что не очень любишь заниматься детьми.

– Хм… – Размышляя над ответом, Володя рассеянно ткнул пальцем в переносицу, поправляя очки. Вздохнул и выпалил будто заученную фразу: – Это хороший способ приобрести полезный опыт и – Юра, не спорь – получить характеристику для партии.

Юрка фыркнул. Неделю назад, на первой линейке, он бы поверил, что идеальному Володе – всему из себя правильному комсомольцу – ничего, кроме хорошего имени, и не нужно, но теперь…

– Опять двадцать пять – характеристика! А если по правде, неужели это все? Только хорошая репутация?

Володя замялся, снова поправил очки, хотя те были вполне на своем месте.

– Ну… не совсем. Если честно, то я всегда был очень застенчивым, мне довольно сложно сходиться с людьми, общаться, дружить. А дети… У меня мама работает воспитателем в детском садике, она и посоветовала пойти вожатым. Сказала, что, если я хочу научиться находить общий язык с людьми, лучше начинать с детей – они раскрепощают. – Он снова замолчал, и Юрка подумал, что, если Володя сейчас опять поправит очки, придется стукнуть его по руке. – На самом деле толку больше от тебя. В смысле, ты лучше находишь с ними общий язык.

Юрка гордо расправил плечи, но тут же их опустил.

– Это наша общая заслуга, – сказал он. – Я ведь тоже не люблю возиться с мелкими, то есть не умею. Но чтобы помочь тебе, вот… Кстати, вспомнил! Вчера после ужина топал в отряд и увидел Олежку. Сидит у площади один, плачет, я подхожу, спрашиваю, что случилось. Его, оказывается, все это время ребята дразнили из‑за картавости, а теперь, когда у него почти что главная роль, подтрунивать стали, мол, он не справится. Бедняга и так стесняется, а тут еще от ребят слышит всякое, вроде «Как же ты собираешься выступать, если так ужасно картавишь!».

– Прямо так и сказали? Кто?

– Не знаю кто. Я и так‑то Олежку понимаю через слово, а тут он хныкал, я половины не разобрал. В общем, Володь, я подумал, а правда, он же очень плохо выговаривает все эти слова, типа «партизаны», «борьба» и прочее…

– «Картавый на главную роль»… – угрюмо повторил Володя. – Роль, конечно, не главная, просто текста много… Но он сам просился, и я думал, это, наоборот, придаст ему уверенности в себе. Надо что‑то сообразить, но роль забирать нельзя, Олежка очень расстроится, так старается ведь… Есть идеи?

– Есть, об этом и хотел сказать! Давай, пока он не успел выучить все слова, перепишем его реплики, чтобы слов с буквой «р» было как можно меньше?