Лето в пионерском галстуке

Володя везде, даже там, где его быть не может. Сейчас он точно занимался с актерами в кинозале, а Юрке казалось, будто вон за теми кустами мелькнула его фигура.

Игра продолжилась. Юрка махал ракеткой так, будто собирался не воланы отбивать, а порубить на щепки солнечные лучи. Лучи остались в целости и сохранности, но мошкары всклокоченный и потный Юрка поубивал прилично.

Их команда вела счет. Ванька и Миха почти всю игру простояли на месте, Юрка же скакал как угорелый и, прежде чем отправить волан в победный полет – можно снова Ире Петровне в лоб, – он обернулся и снова среди кустов увидел Володю.

Теперь это точно был он. Задумчивый, с робкой улыбкой на губах, Володя приблизился к коробке корта, но, остановившись в метре от входа, не решился зайти внутрь. Вместо того, шагнув Юрке за спину, замер за сеткой, просунув пальцы между металлическими ромбиками.

– Юр, ты почему не пришел? – спросил негромко, но Юрка расслышал.

Не глядя, он отбил воланчик и вплотную приблизился к сетке, с вызовом посмотрел Володе в глаза.

– У меня все равно нет роли, что мне там делать?

– Как это – что делать? – Володя грустно посмотрел на него, но, качнув головой, собрался и объяснил привычным «вожатским» тоном: – Ольга Леонидовна велела – есть у тебя роль или нет, ты должен приходить на каждую репетицию. Ты мне помогаешь, а я за тебя отчитываюсь.

– Ну и отчитывайся, я‑то тут при чем?

– Уже домой захотелось? Тебя ведь и глазом не моргнут – выгонят.

– За что меня выгонять? Я играю со своим отрядом и, кстати, со своей вожатой. Ира Петровна тут как тут, она подтвердит.

В ожидании ответа, которого так и не последовало, Юрка постучал ракеткой о мысок кроссовки, оглянулся по сторонам и потопал к лавке взять стаканчик кипяченой воды. Володя отправился следом за ним.

– Ты обиделся на меня, – догадался он и потупился виновато.

– Вот еще! – фыркнул Юрка. – Не обиделся. Просто понял, что с тобой можно говорить далеко не обо всем.

– Это неправда! Говори о чем хочешь!

– Ага, конечно. – Юрка отвернулся, стал пить воду.

– Ну чего ты? Я… знаешь что, Юр? – Володя задумчиво провел ладонью по сетке – та тихонько звякнула. – Я ведь тоже видел такие журналы.

– Да ну? И откуда они у тебя? – Юрка обернулся и недоверчиво уставился на него.

– Я в МГИМО учусь, там есть ребята, у которых родители – дипломаты, они иногда умудряются достать…

– Где‑где ты учишься?! – Юрка аж крикнул. – В МГИМО?!

– Да. Только очень прошу: про журнал никому ни слова! Юра, это очень серьезно. Если о подобном появится хоть один даже самый глупый слух, меня турнут.

– Да ну, быть не может!

– Очень даже может. Однокурсник, который носил тот журнал с собой, попался на этом. Месяца не прошло, как его отчислили.

– Ну если вылететь так легко, как ты поступил? Ты что, блатняк?

– Вот еще! Думаешь, сам не смог?

– Не в уме дело, туда же пробиться почти невозможно: и конкурс большой, и уж больно «идейным» надо быть. Разрешения собирать: комсомольского совета школы, райкома комсомола, райкома партии, на все заседания ходить…

Слушая его, Володя кивал, а Юрка продолжал перечислять, загибая пальцы, сколько всего нужно сделать, где состоять, в чем, как и сколько раз участвовать, куда ходить. И вдруг осекся: кто, кроме Володи, вообще может туда поступить?

– Ну… Честно сказать, приняли меня еле‑еле, – скромно улыбнулся тот, когда Юрка соизволил закончить. – На медкомиссии завернули, представь, из‑за зрения. Я давай спорить – в военкомате же пропустили, для армии я годен, а тут учиться не берут. В общем, история долгая и неинтересная.

– И как оно – там учиться, сложно?

– Не сказать, что легко, главное – интересно. Я почти каждый день в общежитие к ребятам забегаю, они такие веселые посиделки устраивают.

– Чай пьете? – Юрка припомнил Володе его возмущение и насупился.

– На посиделках есть все, – ответил Володя шепотом.

– И разврат? – Юрка прищурился.

– Что ты, мы же комсомольцы! – Володя взглянул строго, но тут же улыбнулся: – Да ладно, я шучу. Все есть: преферанс, девушки, портвейн, самиздат.

– Погоди, какой еще портвейн? У вас и алкоголь есть? – Юрка теперь тоже шептал. – Где вы его берете? Когда наша соседка замуж выходила, на свадьбу даже бутылки водки добыть не смогли, спирт пили – батя с работы утащил.

– Это я его так называю – «портвейн», – принялся объяснять Володя. – Мой одногруппник возит. Он живет в деревне в области, там у него варят отличный самогон. По вкусу кому‑то коньяк напоминает, мне – портвейн. Быстрей бы этот сухой закон кончился. Страшно за Мишку, рискует все‑таки.

В этом диалоге потерялась Юркина обида. Он забыл о ней так быстро, будто ни ее, ни разлада, ни даже повода ссориться никогда не было. Словно они, откровенные как всегда, сейчас говорили о том же, о чем всегда, и вели себя и выглядели при этом обычно: Юрка – растрепанный и заинтересованный, Володя – аккуратный и чуть надменный. Было только одно отличие: высокая, будто до самого неба сетка, натянутая между ними.

– Пойдем на репетицию, Юр? После нее расскажу все что захочешь, – предложил Володя. Его лицо посветлело, морщинки на лбу разгладились. – Только Ирине сообщи, что уходишь со мной.

Юрка кивнул. Сбегал к Ире, отпросился, косясь на крутящегося рядом физрука, положил ракетку на скамью и вышел с корта.

– То есть ты так вот всех там бросил и пошел искать меня? – поинтересовался он, когда свернули с главной площади к танцплощадке.

– Я Машу оставил за главную. Она, конечно, молодец, но не сможет провести репетицию, а поработать сегодня надо усердно. Завтра занятий не будет.

– Точно. Завтра же «Зарница», – расстроился Юрка.

Ведь это значило, что сегодня из‑за приготовлений к игре им не удастся побыть вдвоем: после репетиции Юрка будет занят пришиванием погон, вечером у первого отряда запланирован смотр строя и песни. А завтра все работники и отдыхающие лагеря с раннего утра до самой ночи будут всецело поглощены масштабной игрой. Все‑таки зря Юрка не отправился разведчиком в штаб.

 

Глава 7

Утренний конфуз