Ловушка для Инквизитора

– Проходите ближе к огню, – меж тем суетилась трактирщица. – Вы, верно, устали? Давно в пути?

– Три  дня, – холодно ответил альбинос. – По делам в вашем городе.

– Изволите снять комнату? – меж тем заботливо ворковала трактирщица, отчего‑то раскрасневшаяся и разулыбавшаяся. – Наверху у нас есть вполне приличные ком…

Договорить она не успела; Патрику ее заботливость по отношению к приезжему франту очень не понравилась. К тому же, местный клирик ощутил свою ущербность на фоне щеголя.

Обгрызенные ногти с траурной каймой против белых перчаток, грязная, поношенная сутана, застиранная до уныло‑серого цвета против модного добротного пальто и небритая, пьяная свиная харя против тонких черт белоснежного лица – Патрик явно был в проигрыше.

Сердце его резанула ревность.

Женщина, которую он уже считал своей и от которой так и не добился ни единой улыбки, просто таки стелилась перед приезжим! И ему ужин и выпивку подала махом, а Патрик половину вечера не может допроситься у нее свежего пива!

– Сын погибели! – проорал злобно Патрик, увидев, что приезжий берет  вилку левой рукой. – Левша! Отражение демона! Да куда ты смотрела, толстозадая курица, когда пускала его в трактир! Этот франт намного хуже, чем оборотень! На костер его!

– Только кричите, – внезапно вступился за приезжего тощенький, застенчивый паренек‑служка, смущенно приглаживая смоляную шевелюру, остриженную под горшок. – А оборотни ничего дурного вам не сделали. Да и вообще никому!  И на приезжего человека наговариваете зря. А он просто левша.

Патрик перевел взгляд злобных, мутных глаз на мальчишку, и тот в панике зашатался, как осина на ветру, не зная, в какую сторону бежать, чтоб скрыться от злобного пастыря.

– Ничего дурного!? А кто передушил всех овец?!

– Так волк же, – промямлил мальчишка. – Его давеча же подстрелили…

Но Патрик не слушал его.

– Вот поставим этого призрака тебе на спину, защитник оборотней и демонов,  – мстительно прошипел он, – обложим вас двоих хворостом и подпалим! Славный костер будет!

– Не связывайся с ним, Густав, – сказала хозяйка. – Поди лучше позаботься о лошадях господина.

– На костер? За что? – меж тем заинтересованно поинтересовался приезжий. Он уписывал свой ужин, с любопытством  прислушиваясь к перебранке. Ни капли страха не отражалось в его чертах, видимо, он не понимал, что над головой его нависла настоящая беда. – Вы собрались меня сжечь за то, что я ем левой рукой?!

– Как будто этого мало! – фыркнул Патрик.

– Но это неправильно, – с легкой улыбкой произнес альбинос , уставившись своими алыми глазами  на взбешенного Патрика.

Его тонкое, красивое, породистое лицо так и лучилось доброжелательностью, и Патрика это взбесило еще больше.

– Здесь я решаю, – рявкнул он, – что правильно, а что не очень! Это мой город! Я здесь закон! Эй, ребята – хватайте этого фанфарона! Сейчас мы нанижем его на вертел и испечем, поливая маслом!

Помощники Патрика с готовностью ринулись  на альбиноса с победными криками, и первый же, кто собрался коснуться его, отлетел обратно, сшибая  прочих с ног, как кегли.

Тонкий, изящный, такой чистенький и светлый молодой человек внезапно оказался очень силен, буквально  таки невероятно, магически. Он отвесил нападавшему такую оплеуху, что челюсть служке клирика сломал и распечатал нос.

Вмиг его доброжелательность сменилась сосредоточенной злостью, он подскочил на ноги, сжав кулаки. Патрик, рассматривая свою растерявшуюся команду, считающую на полу потерянные зубы, взвыл.

К настоящим схваткам клирик и его помощники были не готовы. Что там – девку утащить в застенки, или деревенского дурачка пинками загнать в подвал – это легко. А тут, кажется, посерьезнее противник нарисовался… привыкший к дракам, тренированный, ловкий.

– Ах ты, – вопил Патрик, выхватив свою волшебную палочку и наставляя ее на альбиноса. – Некромант, поди?! А ну, покажи свою палочку! Я хочу видеть ее, нечисть!

– С превеликим удовольствием, – елейным голосом произнес альбинос и с грозным звоном выхватил черный длинный узкий меч с  перевитой гардой.  – Сейчас я вас буду учить, что есть правильно, а что нет, мерзавцы.

Увидев черное острие, нацеленное ему в грудь, Патрик как‑то незаметно для самого себя оказался на  жопе, уползая в дальний угол, как краб, задом наперед.

– Магия пресвятая, – шептал Патрик, пуская лужу. – Высший Инквизитор…

– Выше некуда, – поддакнул альбинос. – Позвольте представиться – Тристан Пилигрим, королевский бастард. Ну? Еще построишь догадки о том, какая нечисть меня породила?

Страшный альбинос наступал неторопливо, угрожающе покачивая своим оружием, и Патрик уже здорово пожалел, что ввязался в ненужную ссору с приезжим. Совсем позабыл о том, что весь остальной мир, в отличие от его городишки, живет совсем по другим правилам!

 

– Так значит, – тяжело произнес Тристан, сверкая красными глазами, – оборотни тебе не нравятся? А ты кто таков, чтоб решать, кому жить, кому умереть? Магия сотворила их таковыми Это их естество и их особая магия. Ты что, умнее магии?

Патрик отчаянно затряс головой, отрицая всяческий свой ум, да так, что его обрюзгшие щеки заходили, как холодец, и Тристан опустил меч.

– Руку целуй, – брезгливо произнес он, протягивая белоснежную тонкую кисть Патрику.

Величайшая милость, какой удостаивались только короли и красивые дамы!

Патрик радостно свернул мокрые красные губы трубочкой и потянулся к руке Инквизитора. Но тот  вот же хитрый гад! – почти на размахиваясь, вдруг влепил ему сокрушительную пощечину, да так, что зубы лязгнули и ум закатился за разум.  Патрик, вытаращив глаза, со свернутыми в трубочку губами, крутнулся и воткнулся носом в пол. Сознание почти вылетело из его головы.

– Скольких людей ты сжег, – голос Инквизитора над головой грохотал как гром в лихую грозу, – только за то, что они ели левой рукой?!

Поверженный Патрик молчал.

Он был слишком потрясен, чтобы говорить.

– Троих, ваша милость, – снова влез осмелевший мальчишка‑служка, обрадованный тем, что появился тот, кто сможет обуздать жестокость Патрика.

– Троих, значит, – задумчиво произнес Тристан – и снова протянул руку слегка очухавшемуся Патрику.  – Целуй!

Патрик снова послушно сложил трясущиеся губы в трубочку, преданно заглядывая Инквизитору в глаза. Он знал, что сейчас последует, но ослушаться не рискнул.

Предчувствия его не обманули.