Малыш для генерального

СЕРГЕЙ

Весь на эмоциях, еще с отголосками давешней боли (все же по живому ударила, ведьма, по самому сокровенному), я несусь в ее приемную. Залетаю. Громко хлопаю за собой дверью. Попутно отмечаю, что Данила как всегда шатается незнамо где. Но это сейчас и хорошо. Ни к чему сейчас нам свидетели наших выяснений отношений.

Поворачиваюсь к ней, готовый обругать, схватить за грудки и потрясти хорошенько, но… замираю на полуслове. Что‑то не так в ее позе. Что‑то не то вокруг нее.

Она сидит скрючившись в своем креслице, лицо к коленям подтянула. Руки какие‑то синие у нее. А лица не видно. Это что еще такое?

Как в дурном сне подбегаю к ней, хватаю за голову, заглядываю в синюшнюю мордочку. Руками она хватается за сердце и морщится. Черт! Только этого не хватало!

– Сердце?! – ору я, внимательно всматриваясь в ее корчи на кресле. Интересно, играет, или на самом деле сердце прихватило? Наверно, на самом, потому что такую синеву хрен сыграешь.

– Ммм… – стонет Марьяна, пытаясь отбиться от меня.

Совсем чокнутая! Мое собственное сердце тоже начинает колоть! А еще качать кровь литрами за секунду. Чисто на инстинктах, (потому что в здравом уме я никогда бы такого не подумал), так вот на чистых животных инстинктах, чтобы спасти свою беременную самку, я хватаю ее на руки, совсем не чувствую ее веса. Она для меня, как одна гантеля, не самая большая в спорт‑зале.

– Пусти! Пусти! – копошиться Марьяна в моих руках, но я лишь перехватываю ее поудобнее, устраиваю ее голову у себя на груди и она смолкает, точно пригревшийся бездомный котенок.

Я же выскакиваю в коридор. Лифт вызываю персональный.На нем ездим только я и Данила, а еще директора дочерних предприятий, так что чужая секретарша на моих руках не вызывает ни у кого вопросов. Вообще в этот час все мои работники тихо сидят по кабинетам, боясь лишний раз нос высунуть. Правильно делают! А то привыкли шастать по коридорам. Пара штрафов и показательных увольнений и вуаля: рабочий процесс налажен.

С нею на руках щелкаю брелоком сигнлизации. Мой огромный черный железный конь приветливо моргает фарами, сыто урчит мотором. Осторожно опускаю Марьяну на заднее сидение. Оа все так же стонет и держится за сердце.

– Черт!!! – я хватаю ее за руки и грею их в своих ладонях. – Какого фига ты не сказала, что у тебя сердце больное?!

– Ты… это ты… все виноват! Оно… не больное у меня…

– Где болит?! Покажи?! – шарю руками в районе ее пиджака и блузки.

И получаю по морде. Звонко так. Для острастки. Небритая неделю щека горит ударом. В ушах противно звенит. Смотрю на маленькое отважное существо, что скрутилось у меня на заднем сидении и еще не боится руки на меня поднимать. Вообще обалдела, баба‑дура!

– Вон отсюда!!! – произносит мой язык. – Пошла вон из моей машины!!!

Медленно Марьяна вываливается на ноги. Трясется и понуро идет в сторону выезда из парковки. За сердце держится. У нее с собой ни сумки с деньгами, ни телефона. Я ее на эмоциях даже без плаща сюда притащил, а на улице прохладно.

А!!! Сволочь! Умеет давить на мужскую психику. Никогда в жизни, ни с одной женщиной я не делал этого. Вообще я много чего не делал из того, на что меня выводит Марьяна.

В два шага настигаю ее. Подхватываю на руки и несу обратно в автомобиль. Марьяна яростно отбивается, пуская в ход коготочки. Но мне эта ее возня, что слону дробина.

– Отвезу тебя в клинику! – рычу в ее бледное лицо. – А потом делай что хочешь!!!

Сажусь за руль и завожу мотор. И ясно понимаю, что не дам ей делать ничего по ее желанию. Отомщу! Заставлю пойти на аборт, а потом… ухмыляюсь в предвкушении.

 

Глава 12

 

СЕРГЕЙ

– Эй, Марьян, ты живая там? – оборачиваюсь на заднее сидение.

После того, как дала мне затрещину, девушка затихла, не издавая ни звука.

– Черт! – матерюсь сквозь зубы.

Лечу на все красные. Вообще пофиг на правила. В голове бьется лишь одна больная, в корне неправильная мысль – спасти свою беременную самку. И свое потомство. Все. Вот такие идиотские мысли заставляют меня рисковать подвергая опасности всех участников дорожного движения.

Залетаю на парковку клиники. Подхватываю Марьяну на руки. Дышит. Тяжело, ну хоть дышит! Отлично. На лицо лучше не смотреть. Бегу с нею на руках в приемную. Мою руку что‑то сжимает. Ее ладошка. Узкая и белая. С голубыми прожилками трогательных венок. Черт! Сжимаю ее в ответ. Умом я зол на нее. Ненавижу ее, а вот мое тело и инстинкты реагируют совершенно по‑другому. Тянутся к ней, поддерживают. Стараются защитить.

– Все хорошо будет, – почти нежным голосом обещаю ей.

Стискиваю ладошку еще сильней. Марьяна – молодая, сильная, должна выкарабкаться!

– Врача, быстро! Девушка беременна. И с сердцем что‑то! – кричу рецепшионистке.

Клиника наша, частная, корпоративная. Меня тут все хорошо знают. Девушка мгновенно испаряется, и материализуется вновь с врачами и санитарами с каталкой.

– Опускайте, Сергей Валерьевич! – командует Черничко Анна Павловна, как написано наеебейджике.

С трудом отдираю девушку от себя. Глупо, но я настолько боюсь за нее, что хочу быть рядом и на осмотре.

А Марьяна не отпускает мою ладонь. Как вцепилась, бедная девочка в машине, так и не разжимает свои пальчики.

– Не отпускай… – хрипит, глаза не открывает.

– Нет, я здесь! Слышишь! Не отпущу!

Зыркаю на недоумевающих санитаров и врачиху. Стискиваю ее ладонь сильнее.

– С вами пойду! – рычу на них, чтобы зашевелились.

Так мы и бежим все вместе к лифту. Я, за своей рукой, что не желает отпускать Марьяна, и санитары, что толкают каталку к лифту.

Нас заводят в какой‑то темный кабинет, типа такого, где делают УЗИ.

Марьянку я лично перекладываю на кушетку.

– Отпустите девушку, ей надо расслабляющую капельницу поставить. – требует Черничко.

Ага. Самая умная что ли? Как я Марьяшку отпущу?! Я же обещал ей.

– Так ставьте! – требую я. – Я подвинусь!

Марьяна морщится, когда ей прокалывают сгиб локтя, а я сильней стискиваю ее холодную ладошку.

– Потерпи, пожалуйста! – бормочу глупости. – Они тебе как лучше делают!

Хотя сам терпеть не могу ни уколов, ни капельниц, ни прочейиглоукалывающей фигни.

Капельницу закрепляют на штатив, а я сижу рядом с нею на корточках и невыпускаю ее пальчики.