Марш оловянных солдатиков. Историко-приключенческий роман
Кот сделал судорожный рывок, расстался с когтем и полетел вниз. Кувыркнувшись в воздухе, он приземлился на голову расцарапанному в мундире и всеми уцелевшими когтями впился бедняге в лицо. Тот взвыл от боли и негодования и выпустил из рук конец каната, которым швартовал гондолу. Канат удавом заскользил по вытоптанной траве. В суматохе этого никто не заметил.
Не пришвартованный, шар медленно поплыл вверх.
Руся глянул вниз и обомлел. Мама моя! Земля была далеко и уходила всё дальше и дальше.
– Мальчик, спускайся! – кричали ему люди.
Быстро спуститься до нижней перекладины и спрыгнуть. Надо решаться! Руся застыл в сомнении. Нет, поздно! Это ведь не в воду прыгать. Земля – она твёрдая…
Конец верёвочного трапа уже не волочился по земле, а висел в воздухе. Аэростат поднимался всё выше и выше. Момент был упущен.
Руся судорожно вцепился в перекладину. Мамочка, что же делать?
Вдруг снизу послышался пронзительный девичий вопль:
– Ру‑у‑ся‑а!
Руся опустил голову. Там, на земле, он увидел чёткую тень от гондолы и бегущую ей вслед девочку.
– Ру‑у‑ся‑а! Держи‑и‑ись! – кричала девочка, задрав голову в небо.
Лушка?! Это же она!
– Лу! Я держусь! – заорал Руся.
Он вдруг понял, что не всё ещё потеряно.
Нужно стать капитаном этого корабля! Руслан собрал волю в кулак и медленно полез кверху, на борт влекомого ветром аэростата.
Полёт
Оглохший от ветра Руся мешком перевалился через борт, на свежеоструганные доски палубы. В гондоле было относительно тихо. По крайней мере, здесь не било по лицу и ушам тяжёлое покрывало воздушного потока.
Мальчик с облегчением перевёл дух.
Пальцы не разгибались: пожалуй, он держался за перекладины чересчур крепко. Ожидая, пока к нему вернётся временно утраченная возможность ковырять в носу, он бездумно сидел на палубе, привалившись спиной к борту. Это было неизмеримо приятнее, чем болтаться на трапе, да ещё с наветренной стороны.
Аэростат уверенно двигался вперёд. Руся, как ни странно, почувствовал себя в безопасности. Он посидел ещё немного. Потом ещё.
– Пожалуй, нам пора, – осторожно предположило Русино любопытство голосом медвежонка Пуха.
Руся хмыкнул. Это был их с Лушкой пароль. Отзывом считались слова Кролика.
– Ну, если вы больше ничего не хотите… – проговорил Руслан за Лушу её реплику, раз уж сестры рядом не было, и с интересом высунул голову наружу.
Зрелище было просто фантастическое. Испустив двойной вопль страха и восторга, Руся окунулся в небо и ветер. Расширенными от восхищения глазами мальчик глядел на землю и круглящийся внизу горизонт. С высоты птичьего полёта он видел блестящие ленты рек и речушек, желтеющие поля, перелески. Позади, на востоке, раскинулся на холмах волшебный город в царственном сиянии августовского солнца: это была Москва.
Она была вся как на ладони. Как снимок со спутника, высвеченный на компьютерном мониторе. Но Руся не мог придвинуть её к себе курсором. Москва – не выпуклая трёхмерная обманка, а самая что ни на есть настоящая Москва – уплывала от него, чуть покачиваясь вместе с горизонтом.
Отодвигались и казались игрушечными её дворцы, башни и сверкающие на солнце кресты колоколен. Растворялся в дрожащем воздухе жар и блеск её куполов, в изобилии рассыпанных среди зелени садов и бульваров.
Руся сощурился от ветра. Сквозь ресницы маковки церквей показались мальчику золотыми яблоками в заповедном саду, от которого его всё дальше и дальше уносил безжалостный ветер.
Устав от впечатлений, Руся улёгся на палубу, грея ладонями замёрзшие уши, и на какое‑то время даже задремал.
Ему чудилось, что он во дворе дома и хочет спрыгнуть с гаража. Внизу стояла Луша. Она беспокоилась и всё повторяла: «Слезай, я маме расскажу». Руся делал вид, что не слышит, и, примеряясь, топтался на краю крыши. Наконец он прыгнул и уже в полёте понял, что гараж многоэтажный…
Руся в испуге открыл глаза. Явь тоже была тревожной.
Солнце уже не стояло в зените. Шар опустился ниже. Тень его, скользящая по земле, стала заметно крупнее. Внизу обнаружилось скопление войск. Множество военных – пеших и конных, в разного цвета мундирах – двигались вдоль дороги сплошным потоком.
Тень аэростата следовала параллельно, встречным маршем. Такая проворная с утра, она уже не бежала, а устало ползла. Ветер, как назло, поутих. Вскоре аэростат завис прямо над дорогой.
Русю заметили – внизу закричали, забегали, замахали руками, позадирали кверху ружья. Руся увидел облачка дыма и услышал выстрелы. «Оп‑па! Что это они, по мне стреляют?»
Тюк‑тюк – глухо застукали пули по плетёной обшивке.
«Если прострелят оболочку, я рухну к этим приятелям… то есть неприятелям… вместе с шаром. Э, да у них и пушки есть… наверное…»
– Я им покажу! Я им такой тюк‑тюк устрою!
Мальчик заметался по гондоле. На корме лежали мешки с песком. Руся вцепился в один и волоком подтащил его к люку.
– А вдруг это наши? – внезапно спохватился он, потирая переносицу. Мальчик прислушался. – Не‑ет. Кричат вроде не по‑русски… Тяжёлый, зараза!
Руся сдвинул крышку люка и столкнул балласт в образовавшуюся дыру.
