Марш оловянных солдатиков. Историко-приключенческий роман
Главное, мелкие все какие. Ишь, смотрят, пальцами на меня показывают. Смеются, что ли? Отсюда вообще всё таким маленьким кажется…
Нужно было прыгать. Внутри усилился знакомый холодок. Ну, Раевский, давай! Толкнулся и летишь! Нет. Не летишь… Надо руки по швам. Руки не крылья. По швам, чтоб в стороны не разлетались. Настоящим солдатиком. Ну!
Руся зажмурился и шагнул вниз.
Ему показалось, что под водой он провёл целую вечность. Не мог же он так глубоко нырнуть!
Воздух в лёгких кончался. Из последних сил Руся рвался наверх.
Наконец, сделав яростный толчок, он буквально вылетел на поверхность. Жадно хватая ртом воздух, Руся попытался сделать гребок в сторону бортика. Не тут‑то было.
Что это? Яблоки?! Резко дёрнув руками и ногами, Руся опрокинулся набок вместе с корзиной крупного душистого апорта[1]. Яблоки, подпрыгивая, поскакали по земле. На спину Руси градом посыпалась вторая корзина, а за ней – третья. Совершенно ошарашенный, он барахтался в яблоках, тщетно пытаясь встать хотя бы на четвереньки, – ну словно какой‑нибудь малец в куче пластмассовых шариков в игровой комнате. Да что происходит? Что за…
– А‑а‑а!.. – Руся взвыл от боли: ухо пребольно стиснули железные тиски.
– Ах ты, шпана!.. Да я тебе…
Руся рванулся так, что ухо затрещало и, похоже, осталось в чьих‑то железных пальцах, и дал дёру через гору арбузов, устроив оползень. Арбузы катились, кругом кричали и улюлюкали. Послышался пронзительный свист. Перепрыгивая через гогочущих гусей, корзины с яйцами, клетки с птицей, лавируя между кадками и ящиками, сбивая с ног разносчиков, увешанных связками баранок, Руся домчался до глубокой лужи. Через лужу были переброшены дощатые мостки.
Поскользнувшись на перемазанных глиной досках, он с размаху шмякнулся в густую вонючую жижу. Грязные брызги полетели во все стороны. Свист не унимался. Руся в три прыжка преодолел лужу и помчался дальше.
Он вылетел с рынка на улицу, весь облепленный глиной, с клочьями пакли[2] и какими‑то перьями в волосах.
– Ой, ну и чучело! – Разряженная девица лет двенадцати стояла на тротуаре у витрины кондитерской, таращила на Русю свои мальвиньи глаза и лопотала с гувернанткой по‑французски. – Ну не дурак ли?
– Сама дура! – взбешённый, тоже по‑французски огрызнулся Руся. – Твоё какое дело, кукла крашеная?
«О, как это я? По‑французски, что ли, ляпнул? Что это, вообще?»
Сзади опять засвистели.
– Держи его!
Руся, не оглядываясь, бросился бежать.
Наобум пропетляв по многочисленным кривым переулкам, Руся наконец оторвался от преследователей. Тяжело дыша, уселся прямо на землю. Что происходит? Что это – сон?
Нет, точно не сон. Всё было по‑настоящему. В самом деле, всё было реально, даже слишком. Ухо горело. Руся поднял кулак и погрозил невидимому обидчику. Вот гад! Чуть не оторвал. Никаких понятий о неприкосновенности личности.
Кстати, о личности. Руся придирчиво осмотрел себя: босиком и в одной пижаме. Любимая пиратская пижама вся в грязище – оскалившийся свирепый череп в бандане, украшавший грудь, больше не виден под слоем рыжей глины.
Куда это он попал? Кино тут, что ли, снимают? Люди все так странно одеты, вывески с «ятями». Не, это не киностудия – дома и улицы настоящие, целый город вокруг.
Руся задумался. Уж не в прошлом ли он проснулся?
Всё странно. А как он девицу эту расфуфыренную отбрил? По‑французски! Такого Руся вообще от себя не ожидал…
А что это в кулаке? Неужели… Мальчик медленно разжал перепачканные пальцы. На ладони лежал оловянный солдатик. Руся озадаченно почесал бровь. Кое‑что медленно прояснялось.
Ну, дела! Нырнул так нырнул.
А ведь ещё вчера всё было вполне обыкновенно. Прыгнув в воду с вышки, он не выныривал из яблок. А также не бегал сломив башку по незнакомому городу в одной пижаме и не трепался с девушками по‑французски. Он, как примерный ученик, собирался утром в школу…
Кругом солдатики
День вчера начался раньше обычного. Ничего сверхъестественного, просто летние каникулы кончились…
Вставать, конечно, не хотелось. Поэтому, когда в восемь утра наспех умытый Руся явился наконец на кухню, Луша уже допивала чай.
Сестра скептически осмотрела всклокоченную голову Руслана и поинтересовалась, смотрелся ли он в зеркало.
– Зачем? – фыркнул Руся. – Ты – моё отражение. И так тебя каждый день вижу, с утра до вечера, ещё я буду в зеркало смотреться?
В самом деле, если вы с сестрой – близнецы, в вашей жизни гораздо больше отражений.
– Я‑то – причёсанное отражение! – самодовольно сообщила ему Луша. – В отличие от некоторых…
Руся повёл носом. Вкусно пахло гренками.
На столе стоял стеклянный чайничек, в его янтарной глубине плавал солнечный зайчик.
Руся лениво похрустел остывшей гренкой. Положил подбородок на стол, придвинул чайничек к самому носу: было забавно смотреть сквозь него на всё вокруг.
– Ты будешь есть или нет? Опять из‑за тебя в школу опоздаем!
– Опять? – Руся пожал плечами. Вечно Лушка преувеличивает, точь‑в‑точь как мама. – Мы всё лето не опаздывали! Сегодня же первое сентября. Первый раз в пятый класс! Кстати, где мама?
– Они с Федюнькой на занятия ушли.
Федюньку, пятилетнего братца Луши и Руси, с утра пораньше водили то на танцы, то в бассейн, то на детское карате. Поэтому близнецы часто завтракали без маминого присмотра. Папы сегодня тоже не было дома: два дня назад он уехал в командировку.
Луша энергично сгребла со стола пустые чашку и блюдца и потянулась за чашкой брата. Руся запротестовал:
– Подожди, допью!
– Тогда сам убирай, – хмыкнула девочка и вышла из кухни.
– Чур, я на велике поеду! – закричал ей вслед Руся.
[1] Апо́рт‑ сорт крупных южных яблок.
[2] Па́кля – грубое спутанное волокно. Употребляют в строительстве для прокладки между материалами.
