Мастер
Однажды учитель Ен рассказал притчу об одном легендарном мастере древности, умевшем не только скрывать, но и растворять свое «я» в вечном дыхании Вселенной. Он был великий мастер, настолько великий, что даже божество, возжелавшее увидеть и услышать его «я», ни разу не смогло этого сделать. И тогда божество прибегло к хитрости, рассыпав во дворе, где он часто прогуливался, рисовые и пшеничные зерна. Когда мастер увидел их, – а в те времена люди были очень бережливыми и умели ценить добытое трудом и потом, – то вознегодовал на такую беспечность, и вопросил вернувшееся к нему на миг «я»: «Уж не живущий ли среди нас допустил столь постыдный поступок, проявив бесхозяйственность и нерадивость?» И тотчас маленькое облачко порхнуло из него, воспарив к небесам, и божество увидело и услышало его «я». Лишь краткий промежуток времени он позволил своему уму действовать и этим открыл себя.
Алекс хорошо усвоил тогда на примере поучительного рассказа важное правило, служившее одной из основ учения, и сейчас его у‑синь[1] находился в состоянии равновесия. Алекс знал, если в эти минуты он даст ход своим мыслям, они обязательно вызовут внутреннее напряжение, и неизвестный враг почувствует его. А что тот невидимый пока некто враг, сомнений не было: ночной страж посылал сигналы тревоги, предупреждая о грозящей жизни опасности. Растворив «я» и сняв внутреннее напряжение, Алекс слился с окружающим миром, перевоплотив себя в некую космическую субстанцию высшего порядка, которая незримо существует везде и во всем. Ничем не выдавая своего присутствия, он одновременно все слышал, видел и воспринимал. Наконец он заметил, как едва различимая фигура перемахнула через балконные перила и скользнула в комнату.
Внутреннее перевоплощение удесятерило возможности Алекса, и он, оставаясь не обнаруженным для врага, повинуясь только руководящей им силе, без единого звука перебирался по балконам вниз с этажа на этаж. Спрыгнув на землю, он обогнул дом и затаился за деревом у подъезда. Ему нужно было знать, откуда пришел незнакомец. В том, что враг не будет спускаться по стене, Алекс был уверен. Главное – не выдать себя, ибо в глубине, в сокровенном средоточии, в день‑дьене[2] не исчезала тревога.
Спустя некоторое время на фоне входной двери будто выросла из‑под земли темная фигура. Осмотревшись, незнакомец мягкими быстрыми шагами направился прочь, растворяясь в ночи. Он делал резкие зигзагообразные переходы, то внезапно ускоряя шаг, то мгновенно замирая и вслушиваясь в ночные шорохи. Петляя среди деревьев, человек в черном костюме пересек огромный, закрытый со всех сторон многоэтажками двор, нырнул в проход между ними и направился к припаркованной неподалеку иномарке. Когда он открывал дверцу, в салоне загорелся свет, на секунду‑другую осветив лицо водителя. Затем приглушенно заурчал заведенный мотор, и спортивный «порш», быстро набирая ход, скрылся за поворотом.
Алекс, беззвучно следовавший за ним, узнал незнакомца. Сомнений не было, это он, дерзкий пацан из далекого детства, живший когда‑то в соседнем доме. Рем – звали его мальчишки во дворе…
Прошлое будто ожило перед взором Алекса.
Когда‑то, подростками, они дружили и вместе занимались в боксерской секции. Дрались, как это свойственно мальчишкам их возраста, на улице, в подворотнях с ребятами из других кварталов, выступали на соревнованиях.
Ангелика жила в том же дворе. Они вместе ходили в школу, бегали в кино, и ни один задира не рисковал обидеть девчонку, у которой были такие защитники. Но по мере взросления их чувства с Алексом переросли из детской привязанности в настоящую первую любовь. Рем же не мог смириться с мыслью, что Ангелика выбрала не его, и только искал повод разделаться с соперником. Он стал заносчив и груб и все время норовил оскорбить Алекса, задеть его побольнее, и в конце концов ему удалось спровоцировать драку.
«Смотрите, пацаны, он только и умеет, что телок обхаживать, а вот постоять за себя не может», – однажды услышал Алекс, выходя из подъезда, где жила Ангелика. Избегавший конфликта с Ремом, еще сохраняя в глубине души остатки приятельских чувств к нему, Алекс на этот раз не сдержался.
Тогда‑то он испытал на себе всю жестокость и беспощадность бывшего друга. Холодный расчет, ярость, неудержимый натиск и коварство почувствовал он во время той драки. Что‑то животное исходило от совсем еще юного парня, его одногодка. «Змей, – подумалось ему тогда, – настоящий змей».
Алекс одержал верх, но Рем навсегда затаил ненависть к нему. Спустя же некоторое время он куда‑то исчез, как, впрочем, и сам Алекс, покинувший родной город на многие годы. И вот сейчас они встретились, если это можно назвать встречей. Рем шел его убивать. В этом у Алекса сомнений не было. Его внутренний голос, обостренное до предела шестое чувство, наконец, ночной страж, внезапно поднявший его на ноги при приближении опасности, – все говорило о том, что смерть рядом. И вот на тебе – Рем. Но это был уже не тот удививший его когда‑то своей жестокостью подросток, нет, сегодняшний Рем представлял очень серьезную угрозу. Алекс уже оценил высочайший уровень физической и психической подготовки нежданного гостя. Он постоянно чувствовал, как тот хотел проникнуть в его сознание, взломать психоэнергетический заслон и нанести смертельный удар.
С этой минуты Алекс знал: пришел час, когда на чашу весов положена не просто его жизнь, а нечто большее, то, от чего зависит не только его судьба или судьба его близких. Рем уже не остановится, он будет искать его повсюду до тех пор, пока не завладеет каменным ларцом и священными свитками. Но откуда он мог узнать о них? У кого научился тайному искусству?.. «Ангелика! – током прожгло мозг. – Она в опасности. Я обманул Рема и избежал столкновения, но сейчас надо действовать без промедления».
Доли секунды пребывал Алекс в замешательстве, затем, мгновенно сконцентрировавшись, бросился к стоящему у тротуара автомобилю, ударом кулака разбил стекло и, дернув за ручку, открыл капот. Сорвав клеммы с аккумулятора, он отсоединил от них питание сигнализации, а автономную, дублирующую батарею выдернул вместе с креплением. Накинув клеммы на прежнее место, Алекс сел в машину и, соединив напрямую вырванные из замка зажигания провода, завел мотор и нажал на газ. Он проделал все так быстро, что сигнализация не успела сработать и заблокировать двигатель. Время было дорого, поэтому он и не побежал на стоянку заводить собственный БМВ, ведь прежде пришлось бы вернуться домой за ключами и пропуском.
Алекс мчался на бешеной скорости, выжимая из машины все, что можно. Несколько раз он наскакивал на патрульно‑постовые службы, но, еще сильнее давя педаль акселератора, уходил от них, оставляя за собой длинный шлейф погони. Зная, что милицейские сообщения по рации уже облетели весь город и в любом месте его может ждать заслон, Алекс тем не менее гнал «тойоту» вперед. И действительно, повернув на очередном перекрестке, он увидел, как навстречу ему несутся несколько милицейских «фордов» с включенными мигалками и сиренами.
[1] У‑синь (мусин, мунэн, у‑нянь) – центральные идеи в Дзэне. Это состояние, при котором дух человека, его разум течет, как вода, заполняя собой каждый уголок пространства, двигаясь от одного объекта к другому. В боевой практике это состояние, когда мастер, словно сверхчувствительный прибор, реагирует на мельчайшие изменения в обстановке, в психике людей и их поведении, ничем не выдавая себя и своих намерений.
[2] Тибетский вариант инь–янь, монады, олицетворяющей основу мироздания.
