Мэвр

Взгляд замирает на руках. Тусклые огоньки скользят по поверхности чёрных наростов.

– Нет. Я… К нему можно попасть?

Она решается и поднимает глаза. Смотрит на Мадана в упор и успевает заметить тень сального отблеска в чёрных бусинках.

– А он интригует, да? – спрашивает директор, и Юдей ждёт, что сейчас он ей подмигнёт или как‑нибудь по‑особенному изогнёт бровь. Происходит и то, и то.

– Я просто хочу извиниться.

– За что?

– За то, что грубо себя вела. И что оскорбила его.

– Как интересно…

Остатки храбрости покидают пациентку, она вновь отводит взгляд и делает вид, что изучает свои кисти.

– Думаю, в ближайшее время возможности появятся, ну а пока… Позвольте, Юдей, я проясню кое‑какие детали. Смотрю, вы уже вполне свыклись с этими… штуками, – он показывает пальцем на наросты и притворно вздрагивает, – так что нового приступа не будет. Повторю вам то, что уже говорил Хэш – вы перестали быть человеком. No homo sapiens sapiens, если можно так выразиться. Но не волнуйтесь. Вы стали чем‑то большим! Новой ступенью!

Юдей не столько чувствует злость, сколько замечает, как сильно дрожат пальцы. Она сжимает кисть в кулак, и наросты выдаются вперёд, будто когти. Ими так легко полоснуть директора по лицу, стереть улыбочку, проткнуть мерзкие жабьи глазёнки. Кто‑то будто открывает плотину, и чёрные воды заполняют её голову. Юдей с трудом отводит поток в сторону. Стоит кулаку разжаться, как наросты возвращаются в прежнее спокойное положение.

Её будто под дых ударили. Она всегда отвергала насилие и старалась держаться от него подальше, принимая его только как крайнее средство защиты, но то, что на несколько секунд обуяло её сейчас, хотело причинять боль просто ради удовольствия. Одна мысль об этом была настолько приятна, что Юдей испугалась.

– Что со мной? – глухо спрашивает она. Мадан будто и не замечает перемены в пациентке.

– Видите ли, когда на вас напал кизерим, вы действовали так решительно, так смело…

– Вы видели?

– Эм… что? Нет! Я делаю такой вывод, потому что вы сидите сейчас передо мной, живая, а ваша единственная крупная рана уже почти зажила, – директор кивает на правую руку, Юдей смотрит на бинты, почему‑то лиловые, и чувствует, как сильно под ними печёт. – Но видите ли в чём дело: когда кизерим вас укусил, он впрыснул вам в сосуды немного своей лимфы. Так мы называем жидкость, которая заменяет им кровь. Она оказывает на человеческий организм… некое воздействие.

– Хотите сказать, что кизерим нарочно хотел превратить меня в себе подобное?

– Нет‑нет, что вы. Думаю, в его повадках впрыскивание лимфы – всего лишь способ охоты, как яд для змей. Обездвижить, убить – не более того. Но вместо этого ваше тело начало стремительно меняться. Чего таить, зачастую этот процесс оканчивается смертью.

– Почему?

– Мутации, несовместимые с жизнью, – пожимает плечами Мадан так, будто это какой‑то пустяк. – Предвосхищая ваше негодование – мы никогда не проводили эксперименты самостоятельно. Все наши… подопытные – несчастные жертвы, как и вы. На первых порах, когда кизеримы только начали вторгаться, системы противодействия не существовало. У нас даже ибтахинов не было! Зато теперь осечки случаются редко.

– Но всё же случаются.

– Увы, – директор заламывает руки так, как будто действительно чувствует свою персональную вину за произошедшее. – Система не идеальна. И как бы мы ни старались, иногда кизеримы преподносят нам такие неприятные сюрпризы. Но Элоим пощадил вас, Юдей. Вы выжили! И теперь вы присоединитесь к нам и встанете на защиту Хагвула!

Юдей поднимает голову. Усталость переваливает через край, и к женщине потихоньку возвращаются эмоции: скептически изогнутая бровь говорит больше, чем слова.

– Юдей…

– Простите, Мадан, но позвольте мне сказать, – перебивает его Юдей, смерив директора гневным взглядом. – Как и Хэш – хотя подозреваю, что это всё же целиком ваше решение – вы подумали, что я с удовольствием соглашусь стать одним из этих ваших охотников на неведомых тварей, вот только вы просчитались. То, что одно из чудовищ чуть не позавтракало мной – ваша вина, и вы в этом только что признались. Значит, помимо лечения, я заслуживаю щедрой компенсации, о которой вы пока не обмолвились и словом. Знаете что, Мадан? Я не собираюсь становиться фюрьестерем, не собираюсь задерживаться в вашем отвратительном госпитале и в вашей лаборатории, о которой я ничего и никогда не слышала. Как только я вновь смогу ходить, так сразу и покину вас, забуду, как страшный сон, и… – она поднимает руку и перебирает пальцами в воздухе, – закажу набор перчаток, чтобы скрыть этот сувенир.

Меньше всего она ждала увидеть восхищение после своей гневной тирады, но на лице директора появляется именно оно.

– Поразительно! Я знал, что не ошибся в вас. Знал!

– О чём…

Видите ли, кизеримы хаотично прибывают в Хагвул и его окрестности каждый месяц.

– Юдей, вы просто замечательная. Великолепная! Поверьте, будь такая возможность, я бы лично доставил вас домой, осыпал компенсациями и пожелал всего наилучшего, но это невозможно, – Мадан разводит руками и виновато поджимает губы. – Видите ли, кизеримы хаотично прибывают в Хагвул и его окрестности каждый месяц. Путём сложных вычислений мы определяем примерную зону их появления и отправляем охотников, которые «загоняют» добычу на месте. Но дело вот в чём: после трансформации вы для кизеримов – словно маяк в океане беспросветной черноты. Мы не знаем, почему так происходит. Наверное они чувствуют в вас частичку родного мира. Даже если вы уйдёте, в конце октября вам опять придётся лицом к лицу столкнуться с существом из другого мира, и тогда можете пострадать не только вы.

«Кашива!»

Юдей пытается разглядеть в глазах Мадана намёк, но он, похоже, позволяет ей самой заполнить пустующую лакуну подтекста. Паяц, но искренний донельзя. Юдей не хочет ему доверять, но что ей остаётся? В одно мгновение она очутилась в мире, о котором ничего не знает, в законах которого не разбирается. Судьба подкидывает проводника, но вот незадача – он не кажется ей надёжным.

– Боюсь, у вас нет выбора.

«Я знаю! – хочет крикнуть Юдей. – Я не дура и прекрасно тебя поняла! Мой выбор: либо стопроцентно погибнуть от лап чудовищ, либо попытаться научиться с ними сражаться. И всё. Никаких альтернатив!»

– Я могла бы уехать.

– О, да! – чуть ли не кричит Мадан. – Вот только куда? Мы навели о вас справки. Восточная Великая империя вас не примет, а недавно они заключили какое‑то хитрое соглашение с Западной, так что и туда вам ход закрыт. Остаются Острова, но мы‑то с вами понимаем, что вы уже через неделю завоете с тоски, а через две – кончите жизнь самоубийством.

– Вы не…