Мертва и опасна
– Никто всерьез не пострадал, не изволь волноваться. Просто ездить не умеют совершенно. И реакция у водителя так себе.
– Спасибо, Алекс, – поблагодарила я и увеличила скорость.
План был прост. Увидеть Изабеллу. Пускай издалека. На несколько секунд. Но лишь бы увидеть. Убедиться, что она реальна. Что она есть, и однажды я смогу быть с ней. «Адреса, пароли, явки» у меня имелись благодаря вчерашним стараниям шефа. О том, что он придет в ярость, я сейчас старалась не думать. Как‑нибудь переживу основательную головомойку. В конце концов, не вышвырнет же вон. Я ему нужна. И если пообещать, что это был «последний финт», может, удастся спустить всё на тормозах.
Домой к Прайсам я уже не успевала. Школа находилась гораздо ближе, и я рванула туда, надеясь, что успею до приезда автобуса, который привезет дочь и других учеников. Успею увидеть, как она заходит в здание.
Я понимала, что поступаю безрассудно, что нужно держать себя в руках. Но решила, что позволю себе эту слабость. Один единственный раз. Потом стисну зубы и продолжу изображать Сирену. Продолжу игру и уничтожу Джордана Холливелла. Сделаю всё, что необходимо. Потому что теперь мною движет не только месть. В моей жизни снова появился смысл.
Так странно. Еще позавчера я ничего не боялась. Была готова идти напролом, наплевав на риск для самой себя. Не зря говорят, что самый опасный противник тот, кому нечего терять. Теперь, когда я узнала, что Изабелла жива, в душе поселился страх. Я сомневалась во всем. В себе. В успехе нашей с Картрайтом аферы. В том, что смогу снова жить рядом с дочерью. Что получу такой шанс, и что она вообще примет меня.
У нее три года не было матери. Настоящей матери. Натали Прайс не в счет. Вдруг время утеряно безвозвратно, и мы никогда не будем близки, как раньше?
Я губ сорвался тихий вздох. К четырехэтажному зданию школы подъехал автобус. Двери открылись, и дети начали выходить один за другим с рюкзаками на плечах. Я замерла, боясь упустить момент. Но нет. Вот появилась и она. Вышла, небрежным движением встряхнула густую копну каштановых волос и что‑то шепнула другой девочке с русым конским хвостом на затылке. Они с заговорщицким видом отошли в сторонку, перебросились парой слов и…
Подружка пошла к школе, а Изабелла (в прошлом моя умница дочь, никогда не доставляющая проблем) накинула на голову капюшон курточки и быстро зашагала в противоположную сторону. Куда? Да черти ее знают! Проклятье! Джефф ведь говорил, что в прошлый раз Изабеллу арестовали, когда она расписывала стены граффити вместо школы. Неужели, повторяет финт?
Я грязно выругалась, чего никогда не позволяла себе в бытность мамы этой «чудо»‑девочки, и на некотором расстоянии поехала за ней. А что было делать? Умыть руки, когда мой ребёнок отправился искать неприятности?
Смешно, не правда ли? В прежней жизни мне не раз говорили: «Подожди, вот станет она подростком, взвоешь». А я не верила. Не представляла, что такое возможно. Дочка ведь росла рассудительной и послушной, хорошо училась, истерик, как некоторые другие дети, не закатывала. Но вот поди ж ты. Теперь она малолетняя преступница, успевшая побывать в полицейском участке. Но это не послужило уроком. Она вновь сбегает!
И я должна держаться в стороне? Забыть о существовании дочери, пока Джордан не перестанет быть проблемой? Да я лучше его закажу, честное слово! И поскорее!
Мое предположение оказалось верным. Через пятнадцать минут пути Изабелла свернула в переулок. Остановилась у невзрачной серой стены. Сняла рюкзак, достала баллончики с краской.
Я только глаза закатила.
Значит, заранее готовилась. Положила их вместо учебников и тетрадей.
И куда смотрит Рон Прайс? Тоже мне отец!
Да, я собиралась держаться в стороне. Ничего не предпринимать. Но… но…
Я подъехала ближе и посигналила.
Дочь аж подпрыгнула, выронила баллончик, который приготовила к использованию.
– Вы? – изумилась она, когда я опустила стекло. – Какого черта?
Я с трудом сдержала новое ругательство. Мама Изабеллы не ругается. Это только бездетной Сирене позволено.
– Ехала с деловой встречи и увидела, как ты топаешь по улице с заговорщицким видом. Хотя должна быть в школе. Разве нет?
– И решили проследить? – она яростно прищурилась.
– Да, – призналась я с вызовом. – Джефф сказал, тебя недавно арестовывали. И именно за это, – я кивнула на валяющиеся под ногами баллончики. – Собирай имущество и садись в машину. Будешь паинькой, сохраню твой секрет.
Судя по выражению лица, она собиралась послать меня в места для прогулок непредназначенные. Но что‑то в моем голосе заставило передумать. Или сам голос. Я специально училась говорить иначе, чем Адель, изменить голос. И всё же во многом он оставался моим. Прежним.
– Вы с ним спите, да? С дядей Джеффом? – спросила Изабелла в лоб, когда мы проехали полквартала.
Я чуть руль не выпустила от неожиданности.
Да‑а‑а, надо привыкать, что дочке больше не одиннадцать.
– Нет. Мы познакомились несколько дней назад по работе. И, кстати, он не в моем вкусе.
– Зачем же вы пригласили его и нас на выставку?
Я чувствовала ее прожигающий взгляд. И это мешало сосредоточиться. И вообще мыслить здраво.
– Так получилось. Мы говорили о моей профессии, и я упомянула открывающуюся выставку. И тут как раз позвонил твой отец. С новостями о твоем аресте. В общем, всё совпало. Так бывает. Иногда.
Изабелла усмехнулась и спросила:
– Куда вы меня везете?
– Отвезу тебя домой, когда соизволишь назвать адрес. В школу ты явно сегодня идти откажешься. Но сначала немного поболтаем, – я свернула на стоянку возле супермаркета.
– Зачем? – она посмотрела волком.
– Просто я вижу, что у тебя проблемы. И знаю, что… – я запнулась, стараясь подобрать правильные слова, чтобы всё не испортить. – Знаю, что тебе нелегко сейчас. И понимаю. Я сама рано осталась без мамы. А папы… папы не всегда понимают дочек. Особенно повзрослевших дочек.
Изабелла недовольно свела брови. Я видела в ее глазах борьбу. Она жаждала нагрубить и уйти. Но в то же время какая‑то ее часть хотела остаться. Быть может, в глубине души моя дочь чувствовала, что я не посторонняя.
– Рон не понимает, что граффити тоже искусство, – проговорила Изабелла сердито. – Он вообще ничего не понимает.
– Рон? – переспросила я.
Она зовет приемного отца по имени? Не папой?
– Его жену я называла Натали, – отчеканила Изабелла, поняв причину удивления. – Она была хорошей. В общем и целом. Но я не их с Роном дочь.
– Знаю. Джефф говорил, что ты приемная.
– Что‑то больно много он обо мне говорил, – Изабелла снова глянула с подозрением. – Вы же утверждаете, что едва знакомы.