Между сном и явью

– Если так, то она дура, – резко и отрывисто произнесла Валя.

– Не говори так! Ты её совсем не знаешь.

– И что? Если она не увидела, что у тебя внутри, а смотрела только на внешность, то она дура. И знать её мне не хотелось бы.

– Послушай, ведь ты и меня совсем не знаешь. Может, я подлец, каких ещё поискать надо.

– Не думаю.

– Почему? Я в институте был отвратительным человеком. Может, и сейчас таким же остался. Злобным, замкнутым.

– Плохой человек никогда не подумает, что поступает плохо. Для него всё правильно, просто потому, что так поступает он сам, и по‑другому быть не может.

Я остановился и посмотрел ей прямо в глаза. Такие взрослые мысли прятались за детской наивностью. Не подумал бы никогда, что буду открываться едва знакомому человеку, а она меня будет утешать единственно верными словами. Захотелось поцеловать её, чтобы стать ещё ближе, но я не решился. Зачем испытывать случай, если и так всё хорошо складывается?

– Я замёрзла, честно говоря. Пойдём к остановке?

Валя сменила тему и я поблагодарил её про себя.

– Хорошо. Ты далеко живёшь?

– А ты хочешь проводить? – она усмехнулась. – Тут пять остановок на автобусе. Можно и пешком, но панда промокнет.

– Тяжёлая, наверное? Я бы помог…

– Всё нормально. Правда. А вот то, что дождь снова начинается, не очень приятно.

И правда, не успела она это сказать, как на голову мне упала первая капля. Холодная, едва не ледяная. Потом вторая, третья и вот дождь уже лил с новой силой. Не та изморось, что несколько дней подряд мучила город. На этот раз всё было по‑взрослому.

Мы ускорились, но всё равно через считанные минуты промокли до нитки. Несчастная панда набухла, отяжелела, и Валя то и дело перехватывала её поудобнее.

Остановка находилась возле входа в парк. На ней собрались все, кто не успел добежать до торгового центра и надеялся на быстрое окончания дождя.

– Надолго зарядил, – пробубнил я, когда мы оказались под крышей.

Говорил громко, чтобы все слышали. Думал, получится убедить уйти тех, кто не ради автобуса здесь прятался. Не получилось. На меня посмотрело несколько человек. Одни с осуждением, отрицая очевидное, другие поддерживали. Но никто так и не двинулся с места. А мы с Валей, тесно прижавшись друг к другу, притёрлись с краю.

Я чувствовал тепло её тела. В прохладе осенней непогоды оно слишком просто проникало сквозь нашу одежду. Через силу сдерживался, чтобы не посмотреть вниз. Промокшая блузка стала прозрачной и легко выдавала напоказ очертания грудей. Сама же Валя делала вид, будто не замечает моего смущения. Не могла же она действительно не увидеть, как я неожиданно переменился в лице, затих.

Автобус показался скоро, но через вечерний затор он с трудом преодолевал метр за метром. Пусть и ехал по выделенной линии, никого это не волновало.

Только спустя четверть часа автобус добрался до нас и с облегченным уханьем распахнул двери. Пассажиры, толкаясь и пихаясь, повалили наружу. А потом новые так же остервенело стали прорываться внутрь.

Валя ждала до последнего. Выжидающе смотрела на меня и не говорила ни слова.

– Может, как‑нибудь встретимся? – спросил я.

Почему нет? Мне она понравилась. С ней было легко и приятно. Да и прогулка по парку сама по себе больше напоминала свидание. Почему нет? В конце концов, я ничего не терял, а допускать старые ошибки хотелось меньше всего.

– Да, хорошо.

– Давай тогда я телефон твой запишу?

Она продиктовала. Одним контактом в моей скудной телефонной книжке стало больше.

– Ну всё, я пойду. А то без меня уедут. Спасибо большое.

– За что?

Она улыбнулась, поцеловала меня в щеку, но не ответила. Может за сумку. А может за что‑то такое, чего я не заметил. В любом случае, настроение моё резко поднялось до недостижимых вершин.

Дома я сразу забрался в тёплый душ, потом разогрел готовый ужин и заварил чаю. Включил любимую передачу про дома знаменитостей.

Сегодня речь шла о неизвестном мне репере. Особняк его стоил десяток миллионов и имел внушительный гараж на двадцать невероятно дорогих автомобилей. Спорткары, мускульная классика, раритет из довоенной эпохи. Оказался там и сделанный на заказ байк, но как сочетался в одном лице гангстер‑репер и байкер, я не понимал.

Дальше оператор проник в спальню с кроватью королевского размера. Тут репер пригласил двух девушек в купальниках и с похотливой улыбкой заявил, что скоро продолжит экскурсию.

Началась реклама.

Я с удивлением поймал себя на мысли, что не желаю такого дворца. Меня впервые за долгое время не увлекала с головой роскошь, а от доведённых умелыми хирургами до идеала красавиц и вовсе пропадал аппетит. Странно. Всё как всегда, а тошно. И ведь серия не новая, видел я её уже не раз. Но тогда мне нравилось всё, а теперь смотрел с безразличием. Точно так же, как и на вертлявых девчонок с тампонами из рекламы месячных. Или что они там рекламировали?

Хотелось душевного фильма, романтичного, с хорошим концом и трогательной кульминацией. Такого, чтобы окунуться после него в сновидение и увидеть… Валю? Или всё‑таки Таню? Только этого мне не хватало.

Я так привык к размеренному одиночеству, привык удовлетворять себя жвачкой. Порнографией для тела, блокбастерами для души. Привык питать свою мечту картинками из чьей‑то богатой жизни. Сколько всего рухнет, если я вдруг изменю хоть малейшую деталь? Как карточный домик распадётся, если вытащить один единственный элемент.

Конец рекламы я так и не дождался. Выключил телевизор, но в тишине не остался. За стеной распевали песню про какого‑то Сизого и как он полетел по лагерям. В два голоса. И я порадовался, что Лариса всё же помирилась с Андреем. Отметил это последними глотками чая, вымыл чашку.

Пора спать.

Предвкушал. Надеялся. Радовался

Выпил таблетку и выключил свет.

Темнота. Потолок. И редкие отсветы автомобильных фар на белом потолке.

На голубом потолке.

И не фары это, а солнца свет…

 

Глава 6. Ларец закрой