Мир тысячи морей

Не буду говорить за всех, но мне стало как‑то не по себе под таким количеством пристально глядящих на меня глаз. Михаэль уверенно вел нас сквозь толпу людей, которая почтительно расступалась перед нами. С пристани мы вышли на вымощенную булыжником дорогу и увидели пять запряженных экипажей, видимо, ожидающих нас. При нашем появлении дверь одного из экипажей отворилась, и навстречу нам вышел человек. Несмотря на довольно простую одежду нечто в его поступи выдавало знатного человека. Увидев его, Михаэль сказал вполголоса:

– Прошу обратить внимание. Перед вами сам Умберто Каса де Кастильяни – Первый советник Императора и один из самых влиятельных людей Империи.

Умберто широко развел руки и с улыбкой произнес:

– Михаэль, рад тебя видеть, и благодарю за спасение наших гостей.

Михаэль улыбнулся в ответ и поклонился, а Умберто обратился к нам. Говорил он, как и все встреченные нами здесь люди, на смеси разных языков, но к этому уже привыкли и особо не обращали внимания.

– Господа, уверен, что Михаэль уже сказал вам, кто я такой, поэтому не будем терять время на перечисление всех регалий. Достаточно, если вы будете называть меня по имени. Попрошу теперь назваться вас.

Мы по очереди представились, и Умберто пригласил нас в кареты. Мне вместе с капитаном и Михаэлем довелось сидеть в одной карете с Умберто. Едва двери захлопнулись, мы тронулись с места, и я прильнул к окну.

Перед моим взором проносилось множество зданий. Все они были одного архитектурного стиля и напоминали дома, которые строили у нас в Европе лет двести‑триста назад. Такие еще и сейчас можно встретить в пригородах Лондона, где время словно застыло. Однако, все они были сложены из камня. Хорошо обработанного, плотно подогнанного друг к другу, но камня. И никаких следов штукатурки.

– Вас заинтересовала наша архитектура? – первым нарушил затянувшуюся паузу Умберто.

– Почему все дома каменные? Из кирпича было бы легче строить… – я запнулся и подумал, знает ли он, что такое кирпич, но Умберто, видимо, заметил мою заминку и сразу ответил:

– Мы знаем, что такое кирпич, но у нас очень мало строительной глины, поэтому дома из кирпича могут позволить лишь богатые и знатные фамилии. К тому же ольмеки к моменту появления здесь первых европейцев достигли таких успехов в обработке камня, что кирпичи попросту были не нужны. Хотя ближе к центру города и дворцу кирпичные дома станут встречаться чаще. Там же расположен и мой дом – он полностью кирпичный. Наш род – один из древнейших и мы можем позволить себе дворцы ничем не уступающие Императорскому.

– А как у вас определяется древность рода, если все попадают сюда в разное время?

– Отсчет времени здесь ведется с момента перехода первых ольмеков и чем ближе к этой дате время переселения предков той или иной фамилии, тем она древнее. Мой род восходит корнями к капитану первого испанского корабля, попавшего в этот мир. Это случилось более трехсот лет назад. И дело ведь не только в древности. Когда сюда массово стали попадать новые переселенцы, они были так же растеряны, как и вы, и у старожил перед ними естественно было преимущество. Но свежая кровь нам необходима, иначе у нас был бы полный застой.

– Значит, мы – свежая кровь? – подал голос, молчавший до этого капитан – и что же теперь нас ждет?

Он высказал давно висевший в воздухе волновавший каждого вопрос.

– Ну, про свежую кровь – это я образно, не подумайте ничего плохого. Я имел в виду, что каждый новый переселенец несет какие‑то новые знания из ТОГО мира. А вашу судьбу будет решать сам Император. Скорее всего, вас представят ему лично. Думаю, он предложит лучший вариант и для вас и для Империи. Так что не советую ему перечить, ни в коем случае.

Видимо Умберто посчитал обязательную часть разговора оконченной, и в карете вновь повисло тягостное молчание. Я вернулся к разглядыванию окрестностей. Вскоре, как и говорил Умберто, показались большие кирпичные дома и даже дворцы. Карета начала плавно замедлять ход, а затем мягко остановилась. Все вышли и вот тогда я впервые увидел Пирамиду. Именно так, с большой буквы.

Несмотря на простоту стиля, она была гораздо красивее, чем все то, что я видел ранее. Следует начать с того, что она была просто огромна. Семь ярусов, на которые она делилась, упирались прямо в небеса. Позднее я узнал, что это главная резиденция Императора. Два нижних самых больших яруса были отведены под хозяйственные постройки: кухни, прачки, жилье прислуги и прочее. На третьем ярусе располагались казармы императорской гвардии. Четвертый и пятый ярусы – покои для посольств, важных приемов и просто размещения гостей. Шестой ярус – палаты различных ведомств и министерств. Седьмой ярус занимали личные покои Императора. Но все это я узнал лишь спустя время, а пока просто стоял и смотрел на пирамиду во все глаза.

Она была сложена из потемневшего от времени камня, который был так плотно подогнан друг к другу, что не было заметно ни одной щелочки. Пирамида имела массу входов, к которым тянулось множество аккуратных дорожек. Но наибольшее впечатление на меня произвела центральная лестница. Она начиналась на земле и бесконечным количеством ступеней тянулась к последнему ярусу.

– Кто все это построил?

– Рабы – буднично ответил Умберто – коренные.

Перед лестницей возвышалась высокая остроконечная стела, которая, казалось, стремилась догнать пирамиду по высоте. Она вся была испещрена непонятными письменами и рисунками. Рядом со стелой прямо на земле располагалась гигантская голова. Судя по чертам лица, она изображала никак не европейца.

– А почему только голова?

– Когда‑то в давние времена здесь стоял памятник первому вождю ольмеков, который их сюда привел. Однако во время Великого Землетрясения памятник пострадал, и удалось сохранить только голову. Так ее и оставили в память потомкам.

Вокруг стелы на нескольких флагштоках трепетали флаги. Было немного необычно их здесь видеть. В центре выше и крупнее всех развивался синий флаг со стилизованным изображением солнца. Как объяснил Умберто – это главный символ Империи. Рядом был и знакомый Веселый Роджер, но с изображением солнца в верхнем углу – знак того, что пираты подчинялись Империи. Там же был и флаг викингов с изображением черного ворона, и, привычные нам, флаги Испании и Англии – все с изображением солнца в углу.

Мы начали свое восхождение по лестнице, и я только и делал, что вертел во все стороны головой, чтобы успеть все увидеть. Пирамида была украшена бесчисленным множеством барельефов, высеченных прямо в камне. Там были и люди, и крылатые чудовища, и какие‑то замысловатые узоры, изображения солнца, языки пламени. При этом было и множество ниш, в которых стояли вполне европейские скульптуры, выполненные в стиле эпох Ренессанса. Четвертый ярус, на котором располагались наши комнаты, поразил меня целой галереей статуй, выглядевших совсем как живых. Все это было столь великолепно, что у меня даже слов не хватает, чтобы описать все, что я там увидел.

Внутреннее убранство дворца меня не то чтобы поразило, но удивило: как‑то не вязались все эти картины, лепнина, ковры под ногами с прямотой линий древней пирамиды. Похоже, все в этом мире основано на смешении традиций: начиная архитектурой и одеждой и заканчивая наречием.

Для всех были выделены персональные комнаты. Умберто лично проводил каждого в свою. Закрывая за мной дверь, он сказал:

– Сегодня состоится праздник в вашу честь. Вечером вас позовут. Пока можете отдыхать.